. А еще собирали вместе папоротники, из которых мать Эсуги готовила вкусные салаты… Было ли это счастьем?
Та весна совсем не походила на другие пятнадцать, которые видел Юсэк. Необычайно рано набухали и лопались почки на ветках клена и проклевывались едва позеленевшие листья. Дикая вишня уже давно покрылась белыми и розовыми цветками, их осаждали ненасытные осы и пчелы.
К своим гнездам, на крыши фанз, слетались аисты. А высоко-высоко, сливаясь с синью неба, тянулись на север журавли… Нет, не походила та весна на другие. Она была удивительно светлой. Он валялся на сочной траве в тени широколистного клена, любуясь Эсуги и лотосами, поразительно похожими друг на друга. Дарил ей цветы, теперь уже не тонконогой и неуклюжей девчонке, а нежной, как лебедь, девушке. Он никогда не думал, что так приятно могут пахнуть обыкновенные травы, а земля полна неведомым дыханием! От длинных кос Эсуги тоже веяло весной…
Но вот однажды по привычке он вошел в ее фанзу. Неприветливо глянула на него ее мать:
— Эсуги не живет здесь. Ты больше не должен ею интересоваться.
Нет, не походила та весна на другие, она стала самой мрачной из всех пятнадцати, которые видел он…
— Ты чего задумался? Ешь, не то остынет, — перебила его воспоминания Синай.
— Я поел уже, — сказал Юсэк, отодвинув от себя миску.
Он вышел на улицу. Дул ветер, разгоняя тучи. Последние капли дождя ударили в лицо. Выглянуло солнце. Сейчас ворчливый отец погонит его на торговую улицу. А ему совсем не хочется идти туда с коляской, от которой болят на руках мозоли. Не хочется видеть и сердитые лица янбаней[10], слышать понукание и ругань. Сегодня воздух донес запах весны. Она пришла снова, не запоздала. А где же ты, Эсуги?..
Весна для крестьян самый большой праздник. Даже бедные люди в эти дни не обходятся без цветов. Дети и старики идут в горы и леса. Каждый дворец и особняк богатого янбани, каждая фанза и лачуга бедняка украшены цветами. «Но моя весна не вернулась ко мне», — думал Юсэк.
Из лачуги, опираясь на палку и покрякивая, вышел отец. Хмуро поглядев на небо, он опустился на коляску, стоявшую у входа, и, протянув Юсэку монеты, сказал неожиданно ласково:
— Здесь три дэна, их хватит на миску пшена. Сбегай в лавку, а я тем временем затоплю ондоль.
Юсэк удивился, увидев в дрожащих руках отца целых три дэна! Как это он решился тратить деньги?
— Меня накормила тетушка, — сказал Юсэк. — Вы, ободи, тоже пошли бы к ней.
— Не дело объедать бедную женщину, — ответил старик, пряча дэны в карман. — Мужчины мы или кто?
