Время быстро летело Габриела знала уже, что она сделалась беременна и тем более еще утвердилась в мысли оставить дом родительской. Оставалось только две недели до назначеннаго отцем ея срока, и приготовления к свадьбе шли весьма деятельно. Габриела решилась в сей же вечер бежать. Она исполнила свое намерение, но по несчастию одна из прислужниц, которую Габриела не удостоила своей доверенности, открыла в тот же вечер побег ея старому Графу.
Немедленно послана была в след за Габриелой погоня.
Несчастная любовница Альбина, долго бродивши в окрестности, пришла наконец в лес; здесь утомленная усталостию, и углубясь далее в лес, села она и предалась горести. Одна в целом мире, оставившая дом родителя, преследуемая может быть проклятием отца, разлученная с тем, кто обитает в ея сердце, без всякой помощи, что оставалось ей делать? Воспитанная в неге, могла ль она надеяться снискать хлеб трудами рук? Конечно нет, и тем убийственнее было для нее непостоянство счастия.
Она утопала в слезах, терялась в мраке мыслей… как вдруг слышит голос:
— «Габриела, Габриела не унывай; счастие и несчастие на сем свете скоро преходящи!»
Она вскакивает, оборачивается в ту сторону от куда слышит голос, и видит белое привидение, которое туж минуту изчезло.
Сие видение успокоило несколько дух ея, но кто опишет ужас ея, когда чрез полчаса она увидела толпу всадников, предводимую Теобальдом и прямо, во весь опор, скачущую к ней. Она хотела бежать, но было уже поздно. Ноги ея подкосились и она упала на зеленый дерн, смоченный ея слезами.
Граф Теобальд поднял Габриелу, посадил на лошадь и, поддерживая во всю дорогу, но не говоря ни слова, привез во дворец Прованский. Гневный отец хотел было осыпать дочь свою упреками; но видя, что она чрезвычайно слаба и больна, оставил сие до другаго времени, а между тем приказал положить ее в постель и лекарю стараться о ея выздоровлении.
Теобальд и теперь не терял надежды: он полагал, что время есть отец любви. Старый Граф уверял его в том же.
Долго была больна Габриела и величайшия пособия могли только возвратить ее к жизни. Лекарь тотчас заметил беременность молодой Графини, но не говорил о сем никому; наконец, когда она совершенно оправилась от болезни, тогда лекарь должен был все объявить отцу, да и само время доказывало то; ибо быль уже 6-й месяц, как Рыцарь ужаса оставил двор Прованский.
Новость сия привела в бешенство стараго Графа: он поклялся омыть стыд свой кровию преступников, и тотчас приказал взять дочь свою под стражу.
