– Мои приехали, – произнесла она.
– Да, да, – кивнул Антон Ильич.
Я видел, чуть не сказал он, но осекся.
– Так вы идете с нами ужинать? Как договаривались?
– Юленька…
Антон Ильич чувствовал себя разбитым и ужинать в новой компании ему сегодня не хотелось. Он собирался просить ее перенести знакомство с родственницами на следующий день – в конце концов, впереди у них еще столько времени! – но Юля не дала ему сказать и возбужденно заговорила:
– Только идемте в кафе, хорошо?
– В какое кафе? – удивился Антон Ильич.
– В наше.
– В наше?
– Да.
– Но зачем? Разве мы не можем поужинать в отеле?
– Ну вы же хотите произвести хорошее впечатление?
Антон Ильич растерялся.
– Хотите, да? – настойчиво повторила Юля.
– Я не знаю. Хочу… наверное.
– Ну вот! Я от вашего имени пригласила всех на ужин в кафе. Чтобы было как-то по-праздничному, необычно. Встречаемся прямо там. Только не раньше восьми. Давайте даже в восемь пятнадцать, хорошо? А то бабуле еще отдохнуть надо после самолета.
– Хорошо…
Она довольно кивнула, поднялась и пошла к двери, словно сделала то, ради чего приходила, и больше оставаться ей было незачем. Антон Ильич пошел за ней и потянулся обнять ее, но Юля остановила его рукой и сказала:
– Потом, потом. Мы с вами потом, после ужина встретимся, ладно?
Уже в коридоре она повернулась и крикнула издалека:
– Как ваше горло? Вы выздоровели?
И скрылась из виду.
– Голова побаливает, – тихо произнес Антон Ильич в пустой коридор. Юля его уже не слышала.
Давно уже Антон Ильич не ужинал в столь нескладной компании и не слышал столь странных разговоров.
Тон вечеру задавала Вера Федоровна – та самая старушка с фиолетовыми волосами и громким голосом, вместо приветствия встретившая его словами:
– Опаздываешь, милок, опаздываешь! Садись рядом со мной. Поможешь мне с меню разобраться. А то от девчонок моих никакого толку, ничего объяснить мне не могут. А еще английский, говорят, знают. Как же они его знают, если меню прочитать не могут?
Не успел Антон Ильич поздороваться и сесть, как она спросила:
– А ты не староват ли для Юльки будешь, а? Тебе годков-то сколько?
Антон Ильич оторопел от такой невежливости.
– Юлька, сколько ему, а?
– Бабуля, – смущенно прошептала Юля, – ну кто такие вопросы задает?
– А-а, – она махнула рукой на внучку, – небось, наврал тебе, что ему двадцать пять. А ты и поверила. Ты уши-то не развешивай.
– Бабуля, – снова умоляюще произнесла Юля.
Она поднялась из-за стола и представила всех друг другу.
