– Говорила я тебе, зонтик надо брать в ручную кладь. Дождь идет!
– Мама, ну какой дождь! Здесь идти два шага.
– Вечно ты меня не слушаешь!
Мама? Так это мать Юли? Антон Ильич не верил своим глазам. Он ожидал увидеть статную пожилую даму, а эта юркая девушка никак не вписывалась в образ Юлиной мамы, какой он себе ее представлял и с которой ему предстояло знакомиться.
Юля расплатилась с таксистом и окинула взглядом чемоданы. Антон Ильич невольно пригнулся, ускорил шаг и скрылся за поворотом. Пойду-ка я к себе, решил он. Не слишком удачный момент для знакомства.
Сквозь сон он услышал, как в дверь постучали. Воду, наверно, принесли, подумал он – здесь каждый день приносили две маленькие бутылочки минеральной воды. Пусть зайдут попозже.
Стук не прекращался.
– Завтра, завтра! – крикнул Антон Ильич по-английски, перевернулся на другой бок и только стал засыпать, как его снова разбудили.
– Это я! – послышалось из-за двери.
Кто это? А, кто бы там ни был, дайте же наконец поспать, подумал Антон Ильич, не открывая глаз. Вдруг из-за двери донеслось:
– Антон Ильич! Это я, Юля. Антон Ильич! Я чаю принесла.
Глаза у Антона Ильича сразу открылись. Он откинул одеяло и сел. Юля? Как? Откуда она здесь? Зачем? Она же должна была позвонить, а не прийти! Может, что-то случилось? Бог мой, надо одеться. Он вскочил с постели. Где халат?
– Иду, иду! Одну минуту!
И давно она, интересно, там стоит? Надо бы умыться. И прибрать вещи. И носки отсюда убрать.
Он открыл ей дверь:
– Ради бога, Юленька, извини. Я ждал твоего звонка и задремал. Проходи, проходи. Присаживайся.
Юля держала в руках две чашки чая. Она осторожно несла их, чтобы не расплескать, и в то же время кидала поверх взгляды на Антона Ильича и на его комнату. От нее не укрылась наспех заправленная постель. Заметив это, Антон Ильич предложил:
– Может, сразу на балкон? Присядем на свежем воздухе?
– На балконе ветер.
– Ах, да. Ты права. Тогда присаживайся сюда.
Он быстро расчистил место на круглом столике, достал из мини-бара какую-то потертую шоколадку – единственное, что там было сладкого, – и сел рядом. Чай остыл, шоколадка тоже смотрелась неаппетитно, и они просто сидели, неловко глядя друг на друга.
Антон Ильич почувствовал, что в Юле снова что-то переменилось. Он видел, как тревожно она поглядывает на него и как напряженно держится, как будто бы не была вчера здесь, с ним, в этой комнате и в этой постели. Несмотря на улыбку, в ней снова появилась какая-то отстраненность, и она снова звала его на «вы».
