Оденсе прошла несколько кварталов направо от гостиницы. По прямой. Сворачивать куда-либо она не стала – боялась заблудиться в незнакомом месте. На одной из пересекающих ее путь улиц начинались торговые ряды ремесленных лавок. В ближайшей витрине были выставлены шляпки и зонтики, чуть поодаль, сидя на пороге собственной лавки, тачал новую пару сапог обувщик. Откуда-то дивно пахло булочками и сладкой сдобой.
А берегиня все шла и шла вперед, пока улица не закончилась и она не оказалась на площади, которая упиралась в опоясывающую город стену. По мостовой туда и обратно маршировали солдаты городского гарнизона. Чуть поодаль, в тени расположилась колоритная группа темноволосых черноглазых людей, насмешливо наблюдавших за происходящим на плацу действом.
«Харадцы! – пронеслось у нее в голове. Берегиня замерла. – Люди, превратившие процесс убийства из чудовищной ошибки в искусство». – Ох, как ей хотелось подойти и плюнуть им всем в глаза! Или хотя бы кому-нибудь одному. Скрывая сверкающие негодованием глаза в тени капюшона, Оденсе развернулась на каблуках и пошла в обратном направлении.
Войти в гостиницу оказалось намного сложнее, чем выбраться из нее. Дверь была заперта. На ее стук открылось крошечное окошко где-то очень высоко над ее головой. Оттуда с подозрением выглянул все тот же угрюмый мужик. Он созерцал несколько минут голову Оденсе, покрытую капюшоном. Потом попросил снять его и показать лицо.
Девушка возмущенно фыркнула в ответ, но послушно задрала вверх голову. Взгляд мужчины абсолютно ничего не выражал. Было даже непонятно, смотрит он на нее, или взор пронзает ее насквозь, уносясь в неизвестную даль.
В голове у Оденсе пронеслась мысль, что он с одинаковым выражением смотрит на постояльцев, их лошадей, на мясную рульку, поданную на обед, и на размазанные по мостовой нечистоты.
Здоровяк буркнул что-то невнятное и захлопнул окошечко. Постояв некоторое время в ожидании перед закрытой дверью, Оденсе решительно постучала еще раз. Снова открылось окошко. Охранник, завидев тот же капюшон, громко и удрученно вздохнул. Он прикрыл окошко и крикнул вглубь дома, призывая на помощь Лерию.
Когда ее наконец впустили, хозяйка рассыпалась в извинениях, объясняя излишнюю подозрительность своего работника насущной необходимостью, обеспечивающей хорошую репутацию ее заведению.
Лерия проводила Оденсе в ее комнату и вновь вернулась, принеся на подносе тарелку с булочками, розетку с вишневым вареньем и большую чашку ароматного чая.
