Ильсе говорила, что любить надо всех, а значит, и врагов, а у Оденсе это ну никак не выходило.
– Почему они гонят нас? – спрашивала молодая берегиня у старой, когда в очередном доме, предоставившем им кров, они оставались наедине. Когда не было дел, которые могли занять руки и увлечь мысль в сторону. Ильсе то морщилась, то улыбалась, но не произносила в ответ на этот вопрос ни слова. Зачем ей говорить что-то? Это будет ее мнение, а Оденсе должна найти свое. Ведь то, как ты думаешь, во многом определяет твою судьбу. Так зачем вкладывать девушке в голову свои мысли – она должна выбрать свой путь. – Мы помогаем. Лечим, спасаем в родах и мать и дитя – для них это перестало быть ценным? Мы объясняем, что жизнь слишком коротка, чтобы ненавидеть. Что глупо злиться. Так почему же они гонят нас?
Оденсе так часто приставала к травнице за объяснениями, что та уже отчаялась в своих надеждах на то, что каждый пытливый ум способен найти ответ, лишь дай ему достаточно времени понаблюдать и обдумать все. И однажды травница все же буркнула:
– Кто «они», Оденсе? Кого ты все время пытаешься обвинить в своих бедах? Что за таинственные «они»? Нет никаких «их», так же как нет никаких «нас». Мы – часть их. Они – такие же «мы», как и мы сами.
– Тогда… почему?
– Почему – что? Думай, Оденсе, думай. Все так просто. Ты же берегиня! Ты не можешь этого не видеть. А если видишь – не можешь не понимать.
Оденсе растерянно хлопала глазами, которые из-за резкой отповеди Ильсе и так уже были на мокром месте.
– Я не понимаю, берегиня Ильсе. Мне становится страшней с каждым новым переездом. Из-за чего нам приходится уходить оттуда, где нам рады, где мы нужны? Мне больно оставлять без помощи тех людей, которых мы вынуждены были покинуть. И я хочу, чтобы все было, как раньше. Мы ведь не делали ничего плохого…
Ильсе вздыхала:
– И так называемые «они» тоже не делали ничего плохого. Разве не так? Твои рассуждения, Оденсе, незрелы. Они близки к рассуждениям деревенского знахаря, на свою голову взявшегося лечить злобного пса, который от боли возьми да и тяпни его за руку… Я так понимаю, ты решила не давать мне спать сегодня? – Берегиня кряхтела, перемещаясь из лежачего в полусидячее положение. Удобней подпихивала под спину разнообразные подушки, данные в пользование очередной хозяйкой. – Жертвенные «мы», зловредные «они»… Ах, Оденсе, Оденсе, какая ты еще девочка, в сущности. Рано было тебя в берегини-то посвящать. Слишком много одинаковых вопросов все задаешь. И что больше всего меня возмущает, – задаешь, а сама ответ не ищешь.
