– Возможно, – ответил Снежик. – Я кошек прогоняю.
– Но если фрукты падают, то дети могут разбиться? – спросила расстроенная мама.
– Пока всё обходилось. Снега под деревьями много, и дети не ушиблись. Я превратил их в снежинки, они теперь над озером кружатся.
– О, так ты настоящий волшебник! – восторженно воскликнула Маруся.
– Мне несложно – это же программа начального курса. К тому же чему-то я научился у своего отца, – смущённо ответил зардевшийся от похвалы Снежик.
– Не скромничай, ты же нас спас. Даже представить страшно, что могло бы случиться, не приди ты на помощь, – мама с благодарностью взглянула на Снежика.
– Наверное, крыжовник бы нас раздавил, – добавил Вовка, горячо пожимая руку Снежику.
– И оставил бы только мокрое место, – Гриша присоединился к рукопожатию.
Никто не обратил внимания, как две чёрные кошки неслышно проскользнули мимо и скрылись в темноте коридора.
Мама задумалась.
– Снежик, а можно справиться с Полиной Прокопьевной и расколдовать малышей? – с надеждой спросила Марина Эдуардовна.
Снежик смущённо пожал плечами:
– Если б я знал, как это сделать! Слышал от отца, что старуха боится какого-то зеркального шарика – будто накопилась в нём несметная добрая волшебная сила. Только неизвестно, где он хранится.
– Опять зеркальный шарик?! Вот бы найти его! – сжимая кулаки, воскликнул Вовка.
Словно из-под земли появилась Полина Прокопьевна. Прижимая к груди пушистую кошку, она нервно поглаживала её крючковатыми пальцами. Длинный мохнатый хвост другой кошки, спускаясь шарфом со старухиной шеи, чутко вздрагивал от прикосновений хозяйки. Кошки принюхивались к посторонним запахам, но лень полностью захватила их, и, закрыв глаза, они заурчали от удовольствия. Злая усмешка исказила лицо старухи. Еле сдерживая ненависть, она стала выговаривать Снежику:
– Болтун! Мои тайны раскрываешь! Ничего тебе нельзя доверить! Ты заслуживаешь наказания! И отныне будешь молчать!
Бедный Снежик хотел что-то ответить, но его слов уже никто не услышал. Фруктовые домики зазвенели, дети проснулись и громко заплакали. И хотя детский плач не тронул сердце Полины Прокопьевны, она испугалась лишнего шума и решила отменить суровое наказание.
– Так и быть, голоса я тебя лишать не буду – будешь петь по-прежнему, пусть дети спят, но… – Глаза Полины Прокопьевны вспыхнули, и… левая рука Снежика бесследно исчезла.
– А теперь марш на место, и чтоб не спускался со своего коня! – грозно выкрикнула колдунья, ругая себя, что недосмотрела за Гошиным сыном.
