Лиана Сергеевна прибегала с валидолом.
– Милочка, сходи в магазин!
– Я уже утром ходила.
– Милочка, сходи в магазин!
Слово «милочка» было обманкой. Обычно после «милочка» начинался крик и воспитание Лианы Сергеевны – пожилой, терпеливой и неповоротливой жены «преподавателя от Бога».
– Мам, мне её жалко, – жаловался Арс. – Ну чего он на неё орёт? А она даже не крикнет никогда.
Очень скоро Арсений стал классно решать задачи «на движение по реке».
– А почему по реке? – тупо спросила я.
– Мам, ну ты что, не понимаешь? Там же течение.
– Ну да, правильно!
И вдруг Арс забастовал:
– Всё, не пойду больше. Не, мам, я в нём разочаровался. Ну чё? Он на меня орёт, что я всё не то, всё не так, в могилу сведу. И на неё орёт, а мне её жалко. Нет, мам, всё!
И две недели не ходил, отговаривался, что простудился.
Вдруг позвонил мне Робертыч и долго-долго воспитывал – что вот из-за таких мамаш все беды и что он снимает с себя всякую ответственность.
– Арс, ради Бога! – взмолилась я. – Он же будет мне теперь каждый день звонить и мамашей называть. Ну пожалуйста!
Арс выдерживал характер в общей сложности месяц. Потом ещё раз стиснул зубы и пошёл. А потом наступил день ЕГЭ.
– Да чего ты, мам? Да я им всё там решу, все их идиотские задачки. Ты, женщина, не бойся.
И решил-таки. На семьдесят баллов.
– Ну вот видишь, а ты на него обижался! Звони скорей!
Звонит Марина Петровна:
– Ох, как я рада! Ну что, Жень, я тебе говорила? Говорила же: все поначалу его боятся, все стонут, зато потом-то как хорошо!
И посыпались из неё истории про Робертыча – какой он удивительный, и гениальный, и поразительный, и спорить с ним абсолютно бесполезно, и обижаться на него нельзя. Через полчаса я с облегчением повесила трубку.
– Ну чего она? – спросил Арс.
– Говорила, какой Робертыч прекрасный.
– Ну да, – сказал Арс, – целый год я с ним возился. Но всё-таки сделал из него человека!
– В смысле? – удивилась я.
– В смысле, хоть немного подобрей стал, ну хоть приличней, что ли…
И, тяжело вздохнув:
– Но только чего мне, мам, это стоило…
