Вот стекло изумрудное – Лето,
Чтоб на солнце смотреть сколько хочешь,
Не мигая, не щурясь, не жмурясь, —
Вот стекло изумрудное – Лето!
Вот стекло жёлто-красное – Осень,
Чтоб глядеть на дымы и туманы
И на чёрные галочки в небе
И кричать: «Посмотри, как красиво!»
И когда все закончились краски
И глаза как залеплены снегом,
Вынь два стёклышка – Лето и Осень —
Посмотри на мороз и согрейся!
Настало время, когда великая и прекрасная наука археология, по выражению Марьянки, накрылась большим медным тазом. Тогда она, Марьяна Дмитриевна, не растерялась и стала преподавать английский: не зря же школу такую заканчивала!
…Учебный год подходил к концу. Ученички мои уже не отлынивали и не разбегались. Все вдруг как будто стали в строй и вытянулись по стойке «смирно». Среди года у них к инглишу всегда отношение халявное, а вот под конец, когда контрошки и экзамены начинаются, тут все они откуда-то вылезают, как грибы.
Написали мы с ними контрольную (тренировочную), обсудили, пьём чай в перерыве. Окна распахнуты: счастьем каким-то весенним тополиным веет.
Вот думаю – погодка апрельская одна на всех, а ведь у каждого она разная, как та манна небесная – кто её ел, тот ощущал вкус своего самого любимого блюда. На кого-то пахнёт коробочкой из-под гуталина – драгоценной тяжёленькой биткой, без которой в классики не поиграешь, на кого-то кожей футбольного мяча, на другого первой любовью, волшебно-неприкаянной, а кто-то старенький будет просто подставлять лицо свету и жмуриться, как под душем.
Так ушла я в свои мысли, как в запахи весны, и вдруг словно проснулась:
– Марьяна Дмитриевна, а стихи сегодня почитаете?
(Джон, конечно, кто ж ещё…)
– Ну ладно, говорю, тогда вот вам «стих», так и быть, «по заявкам учащихся». И прочла вот это, Женькино:
Во дворе сидят нахохленные
старушки.
Воробьи свистят, как резиновые
игрушки.
И качели скрипят, как двери,
в небо распахнутые.
И «секреты», зарытые в землю,
горят, как яхонты.
Все-то дыры и все-то щели здесь
потайные.
Пролезай, коль пролезешь.
И все-то миры – иные.
Сладкий дым от помойки —
сжечь зиму там было дело!
Горький дым беспризорный —
как быстро всё прогорело…
– А можно вопрос? – это уже лохматый Гриша Корюшкин. – Вот я, например, слушаю вас и не понимаю. Секреты какие-то в земле, да ещё горят, как что-то там… Объяснить не могли бы?
