Дома по телефону Платона ещё поздравили: вовремя – дядя Виталий Сергеевич Комаров из Санкт-Петербурга, и с опозданием – тётя Зина из Владимира, а также вдова двоюродного брата Олега – Елена Кочет, и то по наводке Даниила.
Остальные родственники или не хотели, или позабыли, или не знали, когда у нового старейшины их рода юбилей.
В воскресенье, восемнадцатого января, большая семья Платона собралась уже в полном составе родственников, и только, но не всех.
Из друзей теперь никого уже не было.
И не потому, что кто-то из них умер.
Просто бывшие друзья Платона как-то незаметно, постепенно, один за другим, сами собой выползли из его ближнего круга.
Геннадий Викторович вообще после последнего юбилея Платона просто пропал, возможно, даже обидевшись на поэта.
А скорее всего он, видимо, полностью погряз в очаровании новой российской буржуазии, одним из представителей которой был его старший полузять.
Сбылась давняя мечта тайного Обломова. После ухода на военную пенсию он полностью посвятил себя ублажению своей собственной персоны, ведя праздный образ жизни, занимаясь лишь престижными для власть имущих занятиями и хобби. Так, в частности, Геннадий, при спонсорской поддержке дочери, стал поигрывать в большой теннис. Она же помогала живущим отдельно родителям ещё и деньгами, и не только.
Валерий Юрьевич, после долгого молчания по поводу им прочитанного одного из произведений Платона Петровича, периодически стал позванивать другу, в частности поздравляя того с днём рождения.
У них с Платоном завелось негласное правило, очерёдность поздравлений.
Платон первым поздравлял друга с Новым годом, тот его – с днём рождения.
И наоборот, Валерий первым поздравлял Платона с Днём защитника Отечества, а тот его – с днём рождения и Днём Победы.
Но в этот раз Валерий Юрьевич почему-то нарушил очерёдность, первым поздравив Платона с Новым годом. Да и начал он разговор как-то очень уж невежливо. Поздоровавшись и услышав голос друга, вдруг отмочил:
– «А я-то думал, жив ли ты? Здоров ли?!».
Хотя их разговор был долгим и всеобъемлющим, в течение которого Платон уверил друга, что здоровье его летом было очевидно подправлено в реабилитационном центре, ему не понравилась ещё и фраза давнего товарища, что у него, возможно, упомянутый им гипертонический криз произошёл из-за обиды на некоторых читателей, не читающих его труды.
Платон, однако, это объяснил совсем другим, в свою очередь, закинув увесистый булыжник в огород, становящимся бывшим, друга:
