Когда я мотаю головой, он продолжает:
— А как насчет твоих читателей? Может, кто-то из них вел себя странно или навязчиво, или как-то иначе проявлял свое сталкерство?
— Не знаю ни одного сталкера среди моих поклонников. Ну да, они поддерживают меня, обожают мои книги, но в то же время уважают мою частную жизнь, — я морщу лоб, углубляясь в более далекое прошлое. — После той статьи в колледже, разоблачающей профессора, который шантажом и угрозами распространял наркотики среди студентов, я несколько недель, пока шло внутреннее расследование, чувствовала слежку.
— Зачем кому-то было следить за тобой?
— Потому что именно я анонимно написала ту статью. Там я рассказывала о любимом всеми профессоре, который был связан с наркотиками. Я дала достаточно информации, чтобы любой, кто ходил в этот колледж, сразу понял, кого именно я имела в виду. Надо ли говорить, что студенты стали откликаться. Я написала статью анонимно, чтобы защитить свой источник. Только мой издатель и мой информатор точно знали, что именно я написала ее, но я уверена, что была под подозрением у других.
Мы прибываем к главным ярмарочным воротам и паркуемся на гравийной парковой стоянке. На ярмарке сотни людей, дети бегают от игры к игре, держа в руках сладкую вату или рожки с мороженым. Среди всей этой толчеи стоят огромные аттракционы, подобные странной формы башням. Бас и я проходим к центру парка развлечений, мимо больших аттракционов, затем оставляем позади палатки с едой и ярмарочные игры, пока не доходим до площади у заднего забора, где несколько художников делают рисунки людей, ну или наносят клиентам временные татуировки.
Бас наклоняется близко к моему уху:
— Позволь мне.
И прежде чем я успеваю обсудить с ним план действий, он идет прямо к тощему, десятилетнему пареньку с соломенными волосами, помогающему клиентам выбрать рисунок временной татуировки.
— Эй, малыш, — зовет Бас.
— Да? — говорит мальчик, поднимая на Баса глаза.
Бас протягивает ему двадцатку, а затем показывает на пустой мольберт с карикатурой старика.
— Можешь привести художника, который нарисовал это? Я узнал его работу и хотел бы переговорить с ним.
Взгляд мальчика мечется между Басом и мной, прежде чем он быстро прячет двадцатку, кивает и убегает прочь.
— Он не вернется, — подавляя вздох, говорю я.
Бас скрещивает руки, принимая уверенную позу:
— Вернется.
Я смеюсь и достаю банкноту из кошелька:
— Спорим на двадцатку?
— Идет, — он сначала застывает, потом расслабляется.
