— Да, хозяин, конечно… Вы сладите с любым, тем более с этим городским слабаком. Он-то думает, что он настоящий фермер, — сказал Мило и льстиво улыбнулся Максу.
Час спустя, осушив бутылку рома, Макс в одиночестве подъехал к воротам Эдема. Он был так пьян, что едва мог прямо держаться в седле. Грязная рубашка была пропитана потом. Любимая гаванская сигара, казалось, вот-вот выпадет из его немеющих пальцев.
Где-то в темном уголке его насквозь проспиртованного мозга мелькнула мысль, что дом Хейла выглядит теперь по-новому, что пространство вокруг дома расчищено. Хотя Эдем и не мог еще сравниться с Уиллоуби, прежнего печального запустения уже не было. Воспоминания мешались в уме Макса с искаженной ромом реальностью. Сейчас он видел, как живую, Катэлину Хейл, стоящую на веранде, ее черные как смоль волосы, развевающиеся на нежном полуденном ветру, ее глаза, искрившиеся в золотом свете заката, и приветственную улыбку на ее губах…
— Катэлина, — пробормотал он. Лошадь внезапно споткнулась, и резкий толчок вернул Макса к реальности.
— Хейл! Выходи сюда, Хейл! — закричал Макс, подъехав к дому ярдов на десять.
Джордан открыл дверь и вышел на веранду. Солнце бросало на его фигуру резкую тень, и Макс не мог видеть выражения его лица.
— Я же сказал тебе, чтобы ты никогда больше не появлялся здесь, — сказал Джордан.
— Сказал… а сам ждал, что я приму тебя в Уиллоуби с распростертыми объятиями? — саркастически промычал Макс.
— У меня не было ни малейшего желания приезжать в Уиллоуби. Я всего лишь хотел, чтобы Летицию осмотрел врач.
Солнце било прямо в налитые кровью глаза Макса, и ему приходилось щуриться.
— Не лезь не в свое дело. А я приехал за тем, что принадлежит мне.
Джордан на мгновение подумал, что Макс говорит о Еве.
— Где Элиас? Я не собираюсь возвращаться без него! — закричал Макс.
— Я же сказал тебе: он никогда не вернется в Уиллоуби, — твердо ответил Джордан.
— Я требую, чтобы ты выдал его, сейчас же! Пока тебя не арестовали! — Макс в ярости дернул поводья, и лошадь вдруг поднялась на дыбы, едва не сбросив его на землю. Макс грязно выругался.
Услышав шум, Ева вышла из дома. Макс изумленно посмотрел на нее.
— Что ты здесь делаешь?
— Я… здесь работаю, — негромко ответила Ева, с тревогой глядя на отца: сейчас он был еще в худшем состоянии, чем два часа назад.
Макс бросил на Джордана взгляд, полный яда.
— Работаешь? И что же ты делаешь? — насмешливо протянул он. По тону отца Ева почувствовала, что он ее оскорбляет.
