— Бедная Ванда, — шептал он, с трудом сдерживая подступавшие к горлу рыдания.
Прошло минут десять, пока оба, и старик и Орлицкий, овладели собой.
На входной двери, вместо визитной карточки: «Уполномоченный „КМ“ в федерации», была прибита большая медная доска представителя заводов Випекс.
— А где же моя карточка? на квартире 213?
— Там живет маньяк, пускай он докажет, что не извозчик.
От этой шутки легкая улыбка появилась у обоих.
— Но откуда вы знали Ванду, Жан?
— Она была невеста моего сына. Однажды я ждал его вместе с ней. Мы его дождались, но он пришел не сам, — его принесли на носилках и он скончался у нас на руках. Я думал, что Ванда сойдет с ума. Выдержала — выжила. Затем с ней случилось несчастие и вы ее спасли. Ваша вера стала ее верой. Я был в курсе дел, она мне все сообщала. Затем произошла неожиданная встреча здесь, когда она пришла к вам. Уходя от вас, она приходила ко мне и исповедывалась. Когда она пришла проститься, предчувствие мне говорило, что я ее больше не увижу. Она тоже иллюзий не строила, но, уходя, взяла с меня клятву в случае нужды пожертвовать собой для вас. В эти дни я узнал еще больше, я узнал, что недаром жил эти годы. Мне Ванда сказала, что лично видела в тайных архивах под фамилией сына отметку красными чернилами. Чересчур опасен для кандидата 10-го выборного района. А этот кандидат, как выяснила Ванда, а я потом проверил, был Штерн в начале своей карьеры.
Орлицкий обнял старика, так простояли они несколько минут. Потом Орлицкий начал говорить. Как зачарованный, слушал его старик.
— Все сделаю! — произнес он. — Я слышал, что между полночью и двумя утра они попытаются уничтожить квартиру 213. Они болтали сегодня, что их фотографические аппараты два раза уловили, как Орлицкий осматривал площадку. То же лицо, что на циркуляре, твердят они, только оброс бородой. Но взгляд, говорят, жуткий. Когда с фотографии глядит, и то страшно, а каково в действительности! Ну, я пошел! Когда эти мерзавцы навалятся на несчастного, я приду к вам с двумя флагами.
Сколько ни вырывал Орлицкий руку, Жан ее поцеловал и направился к дверям. У дверей он обернулся. Это был прежний швейцар, лицо которого говорило каждому: «За мной сорокалетняя служба! А за тобой…»
Орлицкий весело махнул ему рукой. Жан, поклонившись с достоинством, вышел. Детектив, уже потерявший терпение, радостно его приветствовал:
— Наконец-то, а я думал уже, что вы навсегда прилипли к вашему автомату и не вернетесь.
