— Да где же вы, господин инженер?
Как только Жан перешагнул порог, дверь, как будто только этого и ожидавшая, захлопнулась. Жан вздрогнул, но, взяв себя в руки, смело прошел в переднюю и вошел в кабинет.
Орлицкий, испытующе на него смотря, крепко сжал его руку и усадил в кресло. Сам он поместился напротив.
— Вы меня извините, Жан, что я вас побеспокоил, но эти пять дней болезни так вымотали меня, что я подумал, что разговор со старым приятелем будет лучше лекарства. Можно вам предложить мою любимую сигару?
— Нет, благодарю вас. Наоборот, я рад, что вы меня вызвали. Я давно хотел видеть вас, но воздерживался сам вызвать. Если бы вы не сделали этого сейчас, я пришел бы к вам сам вечером. Прочтите.
Жан расправил вынутую из кармана бумагу и протянул ее Орлицкому. Тот, насторожившись уже при первых словах Жана, осторожно взял ее в руки. Это было секретное обращение министерства внутренних дел к своим сотрудникам. В нем были напечатаны три фотографии Орлицкого. Указаны все его приметы. В самом же конце циркуляра большими буквами указывалось, что каждому сотруднику, именем правителя, дается право убить его на месте, и было добавлено более мелко — как бешеную собаку. Орлицкий несколько раз очень внимательно просмотрел листок.
— Как вы находите, г-н Жан, фотографии? — сказал Орлицкий, возвращая ему листок.
— Очень удачными!
— Значит, вы знаете все?
— Все, г-н Орлицкий!
— Давно?
— Давно!
— А полиция знает, что я здесь?
— Что вы в этом доме, знает.
— Говорите яснее, Жан, как понять — в этом доме? Жан, я отказываюсь вас понимать. Вы говорите какими-то странными загадками.
— Когда вы последний раз были на площадке?
— Пять дней назад, войдя в эту квартиру.
— Посмотрите сейчас с площадки на вашу входную дверь и вам все станет ясным.
«Провокация!» — как молния, пронеслось в голове у Орлицкого и он, вскочив, направился к приборам, бросив на ходу: «Хорошо, сейчас».
— Ванда! — раздался громкий голос Жана.
Орлицкий повернулся.
— В чем дело?
— Если бы на моем месте была Ванда, вы бы ей поверили?
— Да! — произнес, побледнев еще больше, Орлицкий.
— Она мне поручила вас охранять, зная что вы по рассеянности забудете ряд мелочей, которые вам будут стоить головы. Я ее просьбу исполнил.
Согнувшись, Орлицкий отошел от стола и пошел к выходной двери. Не колеблясь, он ее распахнул и вышел на площадку, не глядя, есть ли там кто-либо или нет. Через минуту он, захлопнув за собой дверь, бросился к Жану.
Старик плакал.
