– А Голем? – спросил Практикант.
– А Голема рабби Лев больше не оживлял и спрятал его на чердаке Староновой синагоги. Но вот однажды через много лет один из его потомков нашел эту глиняную статую и… да мы уже приехали, вот и Йозефов, он же бывший Еврейский квартал. Как тут все изменилось за последние сто лет… Иди вон туда, обогни Пинкасову синагогу, и за высокой оградой – старое кладбище. Расспросишь их – и назад.
– А ты? – испугался Практикант. – Пошли вместе, а? Я мертвецов с детства боюсь.
– Во дела, – развеселился Безголовый Тамплиер. – А сам-то ты теперь кто? Иди один, мне туда нельзя. Я же рыцарь, тамплиер, мои коллеги знаешь сколько евреев обидели? При мне они не станут говорить. А ты – деревенский мальчик, душа невинная.
Практикант, нервно оглядываясь, перелетел через высокую ограду старого кладбища. Вот так кладбище! Практикант никогда не видел, чтобы могилы лепились так плотно, одна на другой, а вертикальные могильные камни прямо врезались друг в друга гранями. На кладбище было пусто. Чужие буквы на плитах казались волшебными заклинаниями.
– Сами мы не местные, – робко начал Практикант, потом вспомнил, что ему говорила Черная Дама, и продолжил, припоминая текст: – Уважаемые умершие жители гетто, император Йозеф… того… даровал евреям свободу… а вы… как это… не неблагодарные скотины, а нормальные добродетельные евреи. Помогите, пожалуйста, очень вас прошу, расскажите, не пропадали ли у вас привидения. А то у нас одно в Малой Стране кто-то слямзил и двоих – в Старом Месте.
Тут на могильных плитах появились синие огонечки и зазвучали голоса:
– Какой забавный мальчик!
– И уважительный!
– Он переврал формулу вызова, но надо таки ему помочь, мы же не собаки-христиане, а порядочные люди, разве нет?
– Нет, Йошек, нет, мы уже не люди… но порядочные. Но я ничего не знаю о похищении привидений.
– И я…
– И я…
– А из ваших никто не пропадал? – осмелел Практикант.
– А у нас почти нет привидений, – сказал один синий огонек потолще. – Призраками становятся неупокоенные мертвецы или страшные грешники. А у нас всех хоронили как надо, по обряду, неупокоенных нет. И евреи – очень добродетельные люди, грешников среди нас почитай что и не бывает.
– А Капеллан! – возразил маленький, но шустрый огонек с соседней могилы.
На него зашикали – видимо, он допустил какую-то бестактность.
– Капеллан – да, – понурился толстый синий огонек. – Это печальная история, мальчик. Тот человек еще в юности предал веру Иеговы, бросил родителей и невесту и перешел в христианство. О, как горевали его почтенные папа и мама, и дедушка-сапожник, и тетя Рива, и дядя Абрам, и все-все родственники! Но он таки не вернулся. Сделал карьеру, стал капелланом аж в соборе Святого Вита! А когда состарился и почувствовал близость смерти, то пришел в гетто, чтобы его похоронили на еврейском кладбище по нашим обрядам.
