— Нет! Нет! — в испуге отодвигаясь, осипшим голосом заверил Баринов. — Вы не станете…
— Станем, дорогой, ещё как станем. — Заверил Басов, прикуривая сигарету.
— Я депут…
— Да знаем мы, кто ты, знаем. — Выдохнув дымом, спокойно перебил он. — Потому и разделаем тебя, как Бог черепаху.
Баринов сквозь зубы взвыл, понимая, ему конец. За что? За что? — бился в голове вопрос, но он его не озвучивал. Боялся получить точный ответ. Тогда ему не вывернуться. Понимал, таких ответов могло быть много, но всё же… «Успокаивая» повизгивающего и всхлипывающего депутата, Басов отвесил ему увесистую пощёчину.
— Не вой, скотина… Разжалобишь.
Бойцы, сидевшие на корточках, громко рассмеялись.
— Ко-го? — втянув голову в плечи, всхлипывая, с надеждой, переспросил Баринов. — Раз-жа-ло…
— Меня, конечно. — С лёгким смешком, перебил Басов.
Он забавлялся с пленным, играл.
— А вы кто?
— Для тебя дед Пихто! Твой кошмар, значит. Понял? — Последнюю фразу Басов, угрожающе приподнимаясь, взревел густым басом, копируя тот прошлый свой тон, каким разговаривал с пленными там, в Чечне и с ним, порой, начальство на его предыдущей работе в Конторе. Брали на испуг. Такое действовало.
Подействовало и сейчас. Баринов, закатывая глаза и судорожно дёргая головой, повалился набок.
Бойцы вновь рассмеялись.
— Симулирует. — Со знанием дела, заметил один из них, гигант, с лицом ребёнка, большой головой, но маленькими ушами, он у выхода на корточках сидел, с автоматом на коленях. — Классно играет, да ты? Ну, артист. Клоун.
— Не, в натуре, я вижу, блин. — Заключил другой, внешне почти такой же. — Не откинулся бы раньше времени.
— Эй, ты… — Басов ткнул Баринова в бок рукояткой ножа. Баринов зашевелился.
— Ты гля, ожил! — Восхищённо оскалился гигант с детским лицом.
— Ну, я ж говорю, в натуре…
И все трое вновь весело рассмеялись.
Тот, третий боец, который находился в охранении, снаружи землянки, ничего этого не слышал, зато услышал посторонний шорох правее от себя и метрах в двадцати, в глубине леса. Не ушами это уловил, интуицией. Отфильтровал как посторонний, естественно, опасный. Вжался в землю. Справа доносился едва различимый приближающийся лёгкий хруст сухих веток под чьими-то шагами. Боец, без щелчка, снял автомат с предохранителя, направил в ту сторону, прицелился… В дальней стороне прилегающей поляны кусты чуть качнулись, потом они слегка раздвинулись, показалась крадущаяся согнутая фигура человека в таком же камуфляже, на голове панама, на шее, на ремне, автомат Калашникова. Предупреждающе подняв руку, военный остановился, негромко произнёс куда-то перед собой: «Эй! Не стрелять! Свои». Боец в засаде, не показываясь, ответно негромко произнёс: «Вижу, Лёха. Давай быстрее. Проходи. Давно ждём. Жарко».
