Вызвал я «скорую». Сделали ему промывание. Немножко оклемался наш Юрий Васильевич. Но только бригада врачей уехала — с ним новый приступ. Снова пришлось врачей вызывать. Так в тот раз первым вариантом «Белых роз» и ограничилось. Не до них было.
Вот таким образом эта песня далась нам. Очень сложно. И я иногда грешным делом думаю, может, история с гидропиритом — не просто случайность, может, сама песня потребовала для себя не только душевных переживаний, но и физических страданий? Юркиных страданий?
А основной вариант, который сейчас и ходит, мы с Юрием записали в феврале 1988 года. Через два месяца после происшествия с гидропиритом.
Собственно говоря, мысль слепить свой альбом приходила ко мне и раньше. Но я отмахивался от нее. Все думал: с моим-то аппаратом да в калашный ряд!.. Хотя вчерновую альбом уже существовал, существовала «фанера» «минус один» с песнями «Белые розы», «Снова седая ночь», «Лето», «Я откровенен только лишь с луною», «Пусть будет ночь». Все эти пять песен мы сделали лишь для того, чтобы можно было отработать новогодние концерты и дискотеки в интернате. А когда Новый год прошел, когда отпели мы его, — мне в башку торкнуло: дай-ка я на все это наложу голос. Потому что ждать аппарата не было смысла. Спрашиваю у Шатунова:
— Готов в «звезды»? Попробуем?
Улыбается без застенчивости:
— Попробуем!
И мы попробовали. Я все приготавливаю в Доме пионеров Промышленного района, куда только что перешел работать из ДК «Орбита». Все-это два магнитофона «Эльфа» и «Комета». Ровно в девять утра там появляется пионер Шатунов с бодрым видом всегда и ко всему готового человека, и мы начинаем работу.
Где-то часам к пяти мы уже все закатали — наложили на «фанеру» голос. Альбом был готов.
На другой день, 16 февраля 1988 года, я отправился в поход по киоскам «Звукозаписи». К одному подхожу и голосом обладателя дефицита:
— «Ласковый май» надо?
— «Ласковый май»? Че-та мы про такое слышали… Про какие-то дискотеки… (А в городе плохонькие записи с наших дискотек уже погуливали). Да, говорят, в принципе знаем, но не надо…
В одну, в другую, в третью «Звукозапись» прошел — никому мы не нужны. На вокзал двинул: Надо?
И вдруг: Надо!
А спустя три месяца весь наш совок, почти каждой своей квартирой, слушал восходящую «звезду» эстрады Юрия Шатунова. Слушал «Белые розы», не подозревая, какой привкус у этой песни.
Да и другие песни были не «слаще».
