Братья обнажили клинки. Вопль. Удар. Взмах. Скрежет зубов, лязг стали. Снова удар. Рыцари с трудом избегали массивных атак. Несколько раз дубина практически коснулась плоти, но они успевали уворачиваться. Страх и ярость смешались, стали единым целым. Безумие заставляло сердце пульсировать быстрее, вскоре, к сердцу присоединились вески. Это уже не было очередным уроком или стычкой с необученными бандитами, это была настоящая схватка. Одна ошибка и Небытие заберёт тебя!
Орк совершил очередной взмах. Кай воспользовался моментом, пока орк принимал исходное положение, рыцарь поднырнул под соперника и вонзил острие между рёбер. Эрик добил вопящего орка, перерезав горло. Сталь лязгнула, коснувшись кости. Зеленокожий мешком рухнул наземь.
К этому времени, гномы уже расправились с одним. Второй уцелел и успел убежать.
— Вали! Вали отсюда, придурок! — усмехнулся Хадрик.
— Теперь, тащим камень. Ну-ка, рыцари, берите цепи.
— Цепи расплавятся. — Заметил Кай.
— Эти нет.
Братья обмотали огненный камень и потащили.
— И взя-а-али! И взя-а-али! — Руфус старался подбодрить их.
— Слышь! Руфус. А где Реджинальд и малец? Сами мы эту хреновину не дотащим.
— Кажись уже едут.
Действительно, из-за холмов доносился цокот копыт и говор. Вскоре, на дороге образовались лошади, затем повозка и два наездника.
— Ну, наконец! — проговорил Хадрик.
Старший брат Манс подошёл к единственному окну своей кельи, которую ему предоставили для сна и работы. За окном был серый пейзаж, как и все двадцать лет работы Манса в Цитадели. Ни одного клочка тумана, или облака. Лишь вид на голые вершины Лойренского Хребта, и периодические порывы юго-восточного ветра, приносящие с собой запах Лойренского Моря.
Алхимик более не видел смысла от своей должности. Он десять с лишним лет трудился, будучи обычным паладином в Цитадели, ради должности алхимика — самого высокого чина. Достигнув солидного звания, Манс целиком погрузился в работу, он неделями смотрел на звезды, делал заметки, а в свободное время писал хроники, включая в содержание отрывки из различных мемуаров и очерков. А сейчас, находясь в почти пустующей крепости, алхимик ощущал свою ненадобность, с каждым днём это чувство обострялось, удручало.
Манс вышел из кельи в узкий коридор. Стены прохода были увешаны масляными фонарями, каждые два-три метра огоньки повторялись. Там, где свет одного фонаря заканчивался, загорался другой, так весь коридор был щедро наполнен светом. Алхимик прошёл часть крытой галереи. Остановился возле квадратного окна, открывающего вид на главный двор Цитадели. Две серые башни, соединяющиеся гранитным мостом, каменный пол, мощенный красными плитами, с незамысловатыми узорами, гранитные ступени, ведущие внутрь башен. Всё это наносило последние штрихи в серость крепости и жизни алхимика.
