Он делает пару шагов, и его руки защелкиваются на моих предплечьях, а его вес толкает нас назад. Мы врезаемся в стену позади нас. Отец бьет меня достаточно сильно, чтобы выбить воздух из легких, и хоть я знаю, что должна быть сильной дочкой, я вслипываю.
Он придвигается ближе и выворачивает мою правую руку, назад, назад, назад, пока у меня перед глазами не начинают плыть круги от боли.
— Отвечай, — говорит он.
Слабея, я понимаю, что близка к отключке, и Джо начинает ругаться. Он отвлекает отца от меня, отвлекаясь на что-то, что я не могу видеть.
— Что за черт? — Его внимание возвращается ко мне. — Нашла себе героя, Вик? Думала, этот мальчик спасет тебя?
Я не отвечаю, и он впивается пальцами в мой подбородок, поворачивая голову так, что я вижу Гриффа.
Грифф, который стоит в миллиметрах от Глока Джо.
Отец поворачивает мою голову к нему.
— Ты всегда была моей любимицей, ты знаешь?
Он шепчет слова, будто это секрет, но они достаточно громкие, чтобы их слышали все. В комнате слишком тихо.
Я думаю о Гриффе — он смотрит на нас, видит, что я скрываю от всего мира — и знаю, что это именно то, чего хотел отец.
Он показывает мне, показывает всем, как я принадлежу ему.
Будто я нуждаюсь в напоминаниях.
— Я люблю тебя, Вик.
Любовь? Как он может говорить о любви? Он просто использует это как... причину для уничтожения. Он не понимает этого.
Затем я думаю о том, как сильно люблю Лили, что я сделала для нее, и хочу рыдать. Я дочь своего отца.
— Я люблю тебя, потому что мы похожи.
Похожи. Отец видит мои вздрагивания. Я слишком долго была без него. Я должна бы скрыть это, но его рука напоминает мне. Он выносит это все на поверхность.
Я не прикладываю свою руку ко рту. Не потому, что не больно.
Потому что больно.
И не потому, что я не могу чувствовать кровь.
Потому что я могу.
Я не двигаюсь, потому что сейчас все вернулось. Внезапно я чувствую себя сильной. Я нахожу свой призрак, девочку, которая боится расстроить Брен и Тода. Я нахожу ее прямо под сердцем, и она встает, чтобы вместе со мной поместиться под кожей. Она смотрит моими глазами, и мы обе обещаем, что он может пользоваться мной, но не сломает меня.
Отец придвигается снова, и виском я чувствую его дыхание, ощущаю кислый запах его кожи.
— Ты сделаешь, как говоришь?
Это вопрос, но мы оба знаем, что это приказ.
— Да... конечно.
Это тот ответ, что он хочет услышать, но он все равно берет меня за горло. Его длинные пальцы впиваются в голову, в волосы, пока он натягивает их.
