Наконец он очистил лицо ребенка. Без окружающей корки дырочки выглядели совсем маленькими, безобидными. Но в одну из них он увидел влажно блестевшие зубы и его чуть не стошнило.
Артем выдохнул, размял кисти рук. Вроде бы хорошо… Вроде бы неплохо получилось.
— Так. Сейчас я наложу компресс. И все, ляжешь спать. Утром посмотрим, что еще можно сделать.
— Спасибо, — сказала девочка.
Мальчик открыл глаза, моргнул и, кажется, тоже собрался благодарить — во всяком случае, он приоткрыл рот, но тут же сморщился от боли.
— Ты лучше молчи пока. Ты молодец, продержался. Сейчас еще немного потерпеть — и все.
Мальчик заметно удивился, стрельнул зелеными глазищами на сестру.
Ну да, ну да, снятие боли, как я мог забыть.
Осталось немного, да и Артем чувствовал теперь себя намного увереннее. Он оторвал два куска ваты побольше, обернул их бинтом, смочил перекисью. И с помощью пластыря худо-бедно закрепил их на ранах. Держалось все это не слишком здорово, но ничего лучше не было.
— Постарайся не сбить их. И давай, спокойной ночи.
Артем укрыл ребенка одеялом — мальчик проделал несколько невнятных телодвижений, призванных продемонстрировать извечное «да я сам, спасибо» — погасил свет и вышел. Закрывая дверь, он слышал размеренное гудение вентилятора компьютера.
Молча уселись на кухне. Все той же шелестящей, ровной поступью топтался за окном дождь.
Артем почувствовал вдруг сильную усталость, глаза закрывались сами собой, мышцы расслабились, он чувствовал легкий озноб.
Он потянулся, закурил, сгорбившись на табурете, посмотрел на девочку.
— Ты, наверное, тоже устала. Извини, нам пока ложиться нельзя.
— Нет, я не хочу спать. Я вообще не сплю. А это вы хорошо придумали, чтобы он поспал. Спасибо.
Артем на секунду прикрыл глаза. Меньше всего ему сейчас хотелось спорить с юной дочерью цветов. Не спит — ну и пусть не спит. Пока сама не заснет, хех.
— Ладно. Как скажешь. Сейчас я пойду в аптеку. Если вас и правда ищут, выключите свои телефоны. И симки выньте.
— У нас нет телефонов.
— Замечательно. Тогда пошли. Закроешь за мной дверь.
Замок на квартире Артема был старинный, может быть даже тот самый, который поставили при постройке — а его дом был построен в тысяча восемьсот шестьдесят каком-то году. На полу подъезда имелось некоторое затертое подобие древней мозаики, указывающее точную дату, но последней цифры не было — вместо выбитых плиток зиял, словно хаос под тонким покровом видимостей, шершавый и как будто всегда влажный цемент. Как бы там ни было, замок одним своим тяжеловесным, чугунным оскалом отбивал всякое желание его вскрывать — даже очень глупому вору было понятно, что сокровищ за его бульдожьей мордой — повидавшей и разночинных студентов в вытертых пледах и помятых шляпах, и томных юношей с лицами, раскрашенными под Пьеро, и первых чекистов в рабочих кожанках, и людоедов в заиндевевших шубах — не обнаружится. Посему со своей прямой функцией замок справлялся, однако, если вы не хотели рисковать своими пальцами, закрывать его лучше было изнутри.
