— Это не возможно, — ее сердце пустилось вскачь, паника поднялась в ней. — Никаким образом. Я бы знала, если бы один из моих родителей мог принимать другую форма и выть на луну. — Она попыталась дернуть рукой в сторону.
— Очевидно нет.
Удовольствие в его тоне напугало ее. Он мог находить ситуацию забавной, но она, конечно же, нет.
— Послушай, мистер Эго. Я хочу знать, если…
— Я думаю, ты из одной из стай в этой области, когда мы начали делить сна, — он продолжал, хотя она не слушала. — Если бы ты была человеком, у тебя не было бы этого. Когда я увидел это, я допустил, что ты знаешь, кто ты. Он погладил ее родинку, посылая вспышку огня через эрогенную зону на ее теле. — Ты полукровка.
— Ты сказал так, будто это плохо, — она сжала бедра вместе, подавленная пульсирующим желанием секса. Она была испугана, не готовая заниматься сексом подобно кролику. Ее соски затвердели, кружево лифчика сжимало и причиняло боль. — Я человек.
— Ты наполовину человека, и это не обязательно плохо, — он поднял свою голову, его губы искривились в ухмылке. — Есть разница. Это меняет игру немного.
— Я ненавижу это в тебя, — ее начал бить озноб. Она была здесь, выведенная из строя и взволнованная, а он относился к ситуации как к игре? — Это не монополия. Даже не близко. Не подходи. Не две сотни долларов для тебя.
— Прости меня, — его ухмылку перекосило, приведя ее в бешенство. Не сексуальное возбуждение. — Плохая формулировка.
— Как на счет сказать мне правду?
— Ты в горячке из-за твоей первой луны, — прошептал он, приближаясь, тепло его тело исходило, словно от печки. — Вот почему ты нашла меня. Ты знаешь, твое время приближается. Это инстинкт.
Отрицание его объяснение было ее единственное защитой, даже не смотря на то, что часть ее знала это наглая ложь. Что-то происходило между ними. Никто не заставлял ее чувствовать подобное, переворачивая все, что она знала, вверх дном.
— Может быть, инстинкт для тебя, но не для меня, — она спорила. — Я не искала тебя. Я хотела сделать тату. Сны… наша встреча… это возможность получить желаемое.
— Послушай, сладкая, — он вторгся в ее пространство, прижимаясь к ней как можно больше. — Ты можешь продолжать лгать себе, но это не изменит то, что было предопределено случиться. Ты пришла ко мне — ты выбрала меня.
Он освободил ее руки и положил руку на ее подбородок, принуждая ее встретить его напряженный взгляд. Его прикосновение было нежным, его близость успокаивала. Было адом не ерзать, оставаться пассивной в его объятьях.
