Конан поднялся, не замеченный жрецами в своих камерах. Крошечных точек света
в комнатах было не достаточно, чтобы даже немного осветить коридор.
Достигнув места, где лестница изгибалась, Конан удвоил осторожность,
зная, что на верхней части лестницы он повстречает охранника. Но он знал также,
что охранник, скорее всего, спит. Стражник действительно был там, полуголый
гигант с морщинистыми чертами на глухонемом лице. Его голова покоилась на
лежащем, на коленях широком, изогнутом мече и было похоже на то, что он спит.
Конан неслышно проскользнул мимо него и вошел в верхний коридор,
тускло освещенный развешенными на определенном отдалении лампами. Здесь не
выходило наружу открытых келий, но по обеим сторонам виднелись тяжелые,
окованные бронзой двери из тикового дерева. Конан подошел прямо к одной из
них, особенно богато украшенных резьбой и сверху увенчанных необычным
орнаментом из выпуклых прямоугольников. Киммериец присел рядом,
внимательно прислушиваясь, затем рискнул и мягко постучал в девять раз с
перерывом между каждой тройкой ударов.
Затем последовал момент напряженного молчания, а потом донесся топот
быстрых шагов по ковру, и, вдруг громко лязгнув, дверь открылась. В ней
появилась стройная фигурка, обрамленная мягким, падающим изнутри светом.
Красивое, стройное, полное жизни женское тело, которое, казалось, излучает
некую магнетическую силу самого Запретного Города Готхэна. Ее глаза искрились
ярче драгоценностей, полыхающих на повязке вокруг стройных бедер.
Несмотря на одежду местного скотовода на Конане, в глазах девушки
блеснула искра узнавания. Она накинулась на киммерийца, сжав его в крепких
объятиях смуглых и сильных, как стальная пружина рук.
— Конан! Я знала, что ты придешь!
Конан вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Быстрым взглядом он
убедился, что кроме них здесь никого не было. Толстые шерстяные ковры,
шелковые атласные диваны и шторы, являли разительный контраст с мрачным
уродством остальной части храма. Потом все его внимание было обращено к
женщине, стоящей перед ним с белыми руками, сложенными в жесте, самого
радостного триумфа.
— Как ты узнала, что я приду, Ясмина? — спросил киммериец.
— Ты никогда не покидал своих товарищей в беде, — ответила девушка.
