больше лошадей, чем людей.
Весь день отряд скользил по диким ущельям, над которыми возвышались
касавшиеся небосвода пики гор. Уркманов тревожили дикие пустоши и знание
того, что орда кровожадных варваров движется по их стопам. Они следовали за
Конаном, не задавая никаких вопросов, и он вел их вперед, кружа и петляя,
восходя на вершины, которые захватывали дух и, спускаясь в бездонные, темные
глубины ущелий, чтобы вновь взобраться в острые ветреные грани.
Киммериец использовал все известные ему приемы, чтобы оторваться от
погони и двигаться к цели как можно быстрее. Он не боялся, что они встретятся с
одном из кланов на этих безлюдных холмах; местные пасли свои стада на
значительно более низких высотах. Его чувство направления было настолько же
надежным, как на это рассчитывали его люди. Варвар находил верный путь,
благодаря инстинктам человека, живущего на открытых пространствах, но они
заблудились бы уже много раз, если бы не вид горы Эрлика, вздымавшейся на
расстоянии и превышающей окружающие её пики.
По мере того как они продвигались на запад северянин узнавал эти места —
хотя обзор был с другой стороны — определенные ориентиры, а незадолго до
захода солнца киммериец увидел широкую, неглубокую долину, на лесистых
склонах которой вырисовывались на фоне скал каменные стены Готхэна.
Готхэн был выстроен у подножия горы, возвышающейся над долиной, через
центр которой протекал поток, заросшие тростником, извиваясь между зарослями
деревьев на берегах. Деревья были удивительно пышным. Иззубренные пики,
среди которых самым высоким была гора Эрлика, окружали долину на юге и
западе, а севера закрывала её цепь холмов. Долина открывалась лишь на восток,
понижаясь неровными рядами хребтов. Конан и его люди, проследовав ранее по
горной гряде, теперь смотрели на долину с юга.
Конан провел воинов с крутых утесов и спрятал их в одном из
многочисленных ущелий в нижней части склона, менее чем в миле от города.
Ущелье заканчивалась тупиком, который наводил на мысль о ловушке, но лошади
оказались настолько истощены, что были близки к смерти, бурдюки с водой были
48
пусты и источник, хлеставший из скалы, стал для Конана и решающим и
значимым аргументом.
Северянин нашел путь, выходящий через узкий проход из ущелья, и
