маленьким столиком сидело, играя в кости, несколько человек, одетых более
богато, чем обычные жители города. Толпа вошла за ними и с вожделением
столпилась у двери. Вожди остановили игру и один из них, гигант властного вида
спросил:
— Что ты хочешь, Сидрик? Кто этот чужеземец?
— Друг Мантталуса, о, Малаглин, король Долины Гормлайта, — сказал
Сидрик. — Он знает речь Гормлайта!
— Что это за ложь? — спросил язвительно гигант.
— Пусть они послушают, брат, — сказал торжественно Сидрик.
— Я пришел с миром, — заговорил северянин на древнем языке. — Меня
называют Конан, и я не гирканец.
Ропот удивления пробежал по толпе, а Малаглин коснулся пальцем
подбородка и посмотрел с подозрением. Это был высокий крепко сложенный
человек, гладко выбритый, как и его соплеменники, с красивым, но мрачным
лицом.
Он жадно выслушал рассказ Сидрика об обстоятельствах, при которых тот
встретил Конана, и когда дошло до того, как киммериец поднял придавивший
Сидрика камень, Малаглин нахмурился и невольно напряг мощные мышцы.
Казалось, он недоволен вниманию, с каким его люди так открыто принимали эту
историю. По-видимому, эти потомки атлетов с таким же вниманием относились к
физическому совершенству, как и их древние предки, и Малаглин весьма был
тщеславен в том, что касалось его силы.
— Как же он смог поднять такой камень? — прервал Сидрика король.
21
— Булыжник не был слишком большим. Он достигал моей талии. Этот
человек силен, несмотря на его рост, король, — сказал Сидрик. — Вот синяк на
моей ноге, что доказывает мою правоту. Он поднял камень, который я не смог
сдвинуть, и прошел Путем Орлов, воспользоваться которым осмелились бы лишь
немногие из жителей Мантталуса. Он пришел издалека, сражаясь с врагами, а
теперь должен поесть и отдохнуть.
— Убедитесь в том, чтобы ему все было предоставлено, — надменно сказал
Малаглин, снова возвращаясь к игре в кости. — Но если он гирканский шпион, ты
ответишь за это головой.
— Я с радостью поручусь головой за его честность, король! — гордо ответил
Сидрик. Затем, положив руку на плечо Конана, он тихо добавил: — Идем, мой
друг. У Малаглина отсутствует терпение и манеры не самые изысканные. Не
обращай на него внимания. Я отведу тебя в дом моего отца.
3
Когда они проталкивались сквозь толпу, взгляд Конана посреди открытых
