подчеркивали её греховную красоту. Незнакомка подошла к большому
чернокожему, который грозно смотрел на нее с мрачным удивлением. Она
подошла к нему с призывно приоткрытыми губами и приглашающим взором.
Красавица подняла руки и протянула их в умоляющем жесте. И хотя Конан
хорошо знал вендийский, он не смог распознать слов ее низкого голоса, но
увидел, как черный человек покачал круглой головой и с тихой угрозой поднял
меч. Она же теперь была совсем близко к немому и двигалась теперь как кобра.
Где-то из своих скудных одежд девушка достала кинжал и одним движением
вонзила его немому в сердце. Страж закачался, как черная статуя, выпустил из
ослабевшей руки меч и упал на него. Лицо его дернулось в агонизирующем
усилии, когда его мертвеющий язык попытался произнести слова, что
предупредят его хозяина. Затем, из раскрытого рта брызнула кровь, и огромный
раб замер. Девушка быстро и тихо бросилась к двери, но Конан преградил ей путь
одним прыжком. Она остановилась на долю секунды, а затем яростно прыгнула
ему в горло. Танцы делали каждый дюйм тела адептов гибкими и жесткими, как
сталь. Множество мужчин обнаружило бы то, что одна миниатюрная девушка
может не только сравниться с ними, но даже и победить. Но эти мужчины никогда
не гребли на галере, не размахивали тридцатифунтовой секирой, не управляли
колесницей, запряженной четырьмя дикими лошадьми. Конан поймал эту фурию,
что попыталась с таким бешеным рвением убить его, будто кошку, и, легко
обезоружив её, засунул под мышку, как ребенка. Он не был уверен в том, что
делать дальше, но тут из царской спальни вышел раджа, с глазами, все еще
затуманенными вином. Один брошенный взгляд поведал ему, что случилось.
— Еще одна женщина-убийца? — небрежно спросил он. — Конан, я
поставил бы свой трон против твоего меча, что это Анрад Агронда послал ее. Этот
бедный глупец, Ямир Сингх, слишком праведный, чтобы вытворять такие вещи.
Пихнув тело верного раба, раджа ничего не сказал.
— Что мне делать с этой дьяволицей? — спросил Конан. — Она слишком
молода, чтобы быть приговорена к смертной казни, но если ты отпустишь её...
Константинус покачал головой.
— Ни то, ни другое. Дай её мне.
Конан передал девушку радже, как ребенка, довольный тем, что избавляется
