- Нам нужен господин Свиридов. Здесь ли он живет?
- Он в доме, - махнул рукой юноша на крыльцо. - Это мой отчим. Попросить его сюда?
- Пожалуйста.
Юноша поставил ведро на скамейку, отвел кобылу в конюшню, прикрыл дверь и тогда не спеша направился в дом.
- Солидно себя держит паренек, - засмеялся Ермаков. - С достоинством. Он не очень-то признает здесь хозяином Максима.
Воробьев не успел ничего ответить. Из дому вышел располневший мужчина лет тридцати пяти. На нем были надеты короткий серый пиджак, коричневые штаны, узконосые штиблеты. На голове - небрежно надвинутая шляпа.
Константин сразу узнал в нем Максима. Но это уже был не тот стройный подобранный красавец-казак, каким он был десять лет назад. Ничего казачьего в нем не осталось.
- А-а! - обрадованно вскричал Свиридов, сбегая со ступеней крыльца. Ваше превосходительство! Константин Васильевич!.. Дорогие гости! Вот уж не ждал.
- А, ваше высокоблагородие! - в тон ему сказал, смеясь, Ермаков. Ну, давай поцелуемся.
Они обнялись и троекратно расцеловались.
- Рад тебя видеть, Максим! - сказал Константин. - Но ты совсем изменился, стал французским буржуем.
Свиридов весело расхохотался.
- Что же поделаешь, Константин Васильевич, есть пословица: попал к соловьям, по-соловьиному и пой... А я зараз, - меняя разговор, промолвил он, - хотел пойти на вокзал. Ко мне должен дружок из Парижа приехать. Казак из Усть-Хоперской станицы. На заводе Рено работает. Теперь я, конечно, не пойду, пошлю Жана. Жан, - обратился он по-французски к пасынку, - сходи, дружок, на вокзал, встреть там Михаила. Должен приехать из Парижа со своей мадам. Ты ведь его знаешь? Такой большой...
- Хорошо, отец, - покорно сказал юноша. - Большого Михаила я знаю.
- Прошу, господа, в дом, - засуетился Свиридов. - Прошу! Никак не ждал вас сегодня. И вдруг такая радость. Очень кстати: у моей дочурки Жанны сегодня день ангела...
Вошли в застекленный коридор, полный света и приятных запахов стряпни. Мохнатая черная собака, дремавшая на коврике в солнечном квадрате от окна на полу, приоткрыла глаза и заворчала.
- Вальден, молчать! - прикрикнул на него Максим и засмеялся. - Я с кобелем по-русски объясняюсь. Иной раз зайдем с ним в сад. Сяду на скамейку и начну по-матерному обкладывать его, ну и на душе сразу так полегчает, навроде с русским человеком побеседовал.
Все рассмеялись.
- Ну, а кобеля-то ты не научил по-матерному ругаться? - спросил Ермаков.
- Покель не научил, но, должно, скоро научится. Потому, как зачну я ругаться, то он ворчит, проклятый. Должно, учится... Заходите сюда, господа! Милости прошу! - распахнул Свиридов перед своими гостями дверь в комнату. - Это у нас горница.
