- Мы благодарны вам, господин Льенар, за ваше внимание к нам, сказал Ермаков. - Когда приедете к нам, в Советский Союз, мы вас отблагодарим тем же.
Старичок обеими руками начал трясти руку Константину.
- Я обязательно к вам приеду. Ну, я думаю, что мы встретимся еще здесь. Вы долго будете в Париже?..
- Да, недели две-три пробудем, - ответил Константин.
- Ну, так это, значит, увидимся, - уверенно произнес Льенар. - Я вас обязательно познакомлю с сыном. Пожалуйста, вот моя визитная карточка. В любое время заходите, буду рад. Днем я, правда, на набережной Сены, в букинистических рядах. Заходите, там обо всем договоримся! Адье!
Когда они распрощались с любезным французом и шли к автобусу, Воробьев спросил у Ермакова:
- Зачем эта комедия, Константин Васильевич? К чему ложь? Ведь старик-то такой хороший...
- О дорогой мой! - даже приостановился от неожиданности Константин. Вам жалко старика стало? А как же вы, дорогой мой, собираетесь в Россию? Ведь там-то на каждом шагу придется обманывать, лгать, изворачиваться.
- Там, Константин Васильевич, дело другое, - возразил Воробьев. Необходимость заставит это делать там... Тут же ведь нет такой необходимости. Тем более, старик такой чудесный...
- Вот этого-то наивного и доброго старика и надо облапошить, - сказал Ермаков. - Познакомит он нас со своим сыном-коммунистом. Мы с вами тоже представимся русскими коммунистами. Всегда надо быть ловким, предприимчивым человеком...
Они едва успели вскочить в автобус, который повез их в Мурэель.
XII
Мурэель - совсем небольшая, вся заросшая садами и цветами тихая деревенька с красными черепичными крышами.
Когда Константин и Воробьев проходили по вымощенной камнем улице, из калиток выглядывали любопытные Француженки - для них казалось необычным появление в их деревне чужих людей.
Воробьев спросил у одной из женщин, где живет Свиридов, и она указала на большой, весь увитый лозами дикого винограда, каменный дом.
Ермаков и Воробьев были удивлены чистотой и опрятностью, которая бросилась им в глаза, когда они вошли во двор к Свиридову. Как и улица, двор был вымощен камнем. Из открытой настежь двери хлева отливали шелком на солнце упитанные спины коров, помахивающих хвостами.
Паренек лет шестнадцати в пестрой блузе и кепи поил из ведра лоснящуюся от сытости вороную кобылу.
- Где можно увидеть хозяина? - спросил у него Воробьев, предполагая, что это, видимо, работник.
- Хозяин? - переспросил юноша, с любопытством оглядывая вошедших во двор людей. На простодушном веснушчатом лице его мелькнула улыбка, серые плутоватые глаза его заискрились. - Хозяин - я... Что вам угодно, мсье?..
