Да. Работа была. Моя жизнь стала похожа на сказку, в которой персонаж сказал: «Горшочек, вари», – и началось. Гастролей становилось все больше, в Москве я появлялась реже и реже, бедный мой Доберман заскучал, да и квартира простаивала, и я нашла себе соседку. Лиля жила у меня, кормила мою крысу, которую ей пришлось полюбить, как родную, – крыса-то была любвеобильная и Лилю стала обожать буквально с первого взгляда, каждое утро забиралась ей в волосы и вылизывала лоб своим шершавым язычком. Обаятельный зверь, что и говорить. А какой романтичный! Однажды мне подарили огромный букет роз, я его разместила в большой вазе на полу. Утром просыпаюсь – цветов нет, одни палки торчат из вазы. Что происходит, думаю? Не могла же крыса за ночь сожрать столько роз? Ее же разорвало бы на месте! А Доберман сидит рядом, смотрит мне в глаза и, поймав мой взгляд, рысит к дивану. Я поднимаю диван и вижу, что весь ящик под ним устлан розовыми лепестками. Этот зверь устроил себе «Красоту по-американски» – обкусал все цветы и разложил их живописно в ящике. И смотрит на меня: «Ну как тебе? Нравится? Правда, красиво?»
Лиля не только стала няней Доберману. Она была моими ушами и глазами в Москве, собирала все небылицы, которые люди друг другу про меня рассказывали в Интернете, читала отзывы о песнях и концертах, и именно от нее я узнавала, что мною активно интересуются слушатели. Лиля была единственным свидетелем того, как бренд «Максим» набирает обороты: с одной стороны, все возрастающее число запросов на имя «МакSим» в Интернете, а с другой – я сама, приезжавшая раз в месяц на побывку и рассказывающая ей всю правду о том, что творится на гастролях. Она оказалась очень домашняя, любила готовить, встречала меня с гастролей, кормила и слушала. Я была ей очень за это благодарна.
От полной безвестности до идущих нон-стопом стадионных сольных концертов прошло совсем немного времени. События разворачивались очень быстро, но я мгновенно вписалась в эту новую реальность, и мне в ней было комфортно, как в домашних тапочках. Поскольку я от природы человек гиперактивный, мне все время надо действовать, куда-то ехать, бежать, что-то покорять – такая жизнь оказалась в кайф. Я радовалась каждому дню, каждому выходу на сцену и была просто счастлива. Знаете, родилось ощущение, как будто я много лет что-то говорила людям, пытаясь донести до них важную информацию, кричала на пределе возможностей, но меня не замечали. А потом вдруг все одновременно вынули вату из ушей и обернулись ко мне. Услышали. Но при этом почву под ногами чувствовала хорошо – помнила о том, как «звездила», когда мне было четырнадцать. Тогда казалось, что тот мимолетный успех – он навсегда, что я уже выше всех и дальше можно расслабиться. К двадцати годам стало очевидно, что в жизни артиста взлеты и падения чередуются и сменяют друг друга довольно быстро, одно неизбежно следует за другим. И никакого головокружения от успехов я не чувствовала.
