Кстати, не могу сказать, что переезд к молодому человеку автоматически освободил меня из-под опеки взрослых. Никакой свободы я не получила. Андрей не сомневался, что мне обязательно надо поступить в институт, и я под его чутким руководством стала готовиться к экзаменам. Давалось мне это нелегко, поскольку последние два школьных года я благополучно проспала, уронив голову на парту. Одни учителя махнули на меня рукой, другие пытались как-то растормошить. Помню, химичка посадила нас с подругой Алсу – такой же «прилежной» ученицей, как и я, – на первую парту и сказала: «Сейчас я дам вам задачи, которые вы должны прямо сейчас решить, а иначе двойка в году!» И начала быстро, не глядя на нас, без малейших пауз, зачитывать названия элементов, перечисляя все эти калии и магнии без запятых. Мы сначала пытались вникнуть в суть происходящего, потом поняли, что безнадежно заблудились в этих дебрях, но так как училка на нас даже не смотрела, Алсу ее решила притормозить. Она обернулась к классу и громко спросила: «А вы случайно не знаете, с кем это она сейчас разговаривает?» В общем, пришлось долго поливать химичке цветы в кабинете, чтобы она немного сменила гнев на милость. Козырь у нас с Алсу был только один – мы знали наизусть невероятное количество стихов, увлекались поэзией Серебряного века и могли цитировать Ахматову, Цветаеву, Маяковского и Есенина без остановки часами. Однажды учительница литературы объявила, что отныне всех опоздавших ждет суровое наказание: они должны будут рассказать стихотворение. Любое. Если опоздают снова – еще один стих. Повторяться было нельзя, иначе сразу двойка в журнал. И мы поняли, что нащупали золотую жилу. С тех пор на литературу вовремя мы не пришли ни разу. Опаздывали стабильно минут на пять-десять и получали свою минуту славы, декламируя любимые произведения. Я любила задвинуть с выражением что-то вроде: «В сто сорок солнц закат пылал!» Произведение, как вы помните, весьма внушительных размеров. Одноклассники были в восторге, потому что задерживался урок, а учительница – потому что мы демонстрировали блестящее знание предмета. Но на общий уровень знаний мое увлечение поэзией никак не влияло, и, хотя из школы меня выпустили с приличными оценками, подготовка к вступительным экзаменам далась с трудом. Поступать я пошла за компанию с подругой – в технический университет имени Туполева. Когда спустя месяц я встретила на улице свою математичку и сообщила ей название вуза, в который меня приняли, ее чуть было не хватил удар: «Марина, как тебе удалось?!» Я ее понимаю. Математика была тем предметом, по которому у меня стоял бы твердый ноль, если бы такая оценка существовала в природе. Все эти синусы с котангенсами остались для меня темным лесом. Но секрет заключался в том, что в техническом университете незадолго до моего поступления открылся факультет связей с общественностью. О нем практически никто не знал, конкурс – полтора человека на место, экзамены сдавались исключительно гуманитарные, хорошо мне знакомые, и поступила я без труда.
