— Входите, — сказала девушка, приоткрывая дверь ровно на ширину моего тела, так что даже колибри не протиснулась бы вместе со мной, и тут же закрыла ее на два огромных засова и деревянный брус.
Услышав позади скрип этих гарантов внутренней безопасности, я ощутил, признаюсь, холодный пот на лбу. Впрочем, отступать было некуда; девушка отворила следующую дверь, и я оказался в полосе света. Мои глаза, обежав взглядом комнату, тут же остановились на мистере Джемми, чья внешность отнюдь не успокоила бы человека, настроенного менее решительно, чем я. Передо мной стоял громила примерно шести футов роста, с рыжими волосами и рыжими бровями; время от времени лицо его скрывали клубы трубочного дыма, через которые проблескивали глаза, привыкшие, казалось, читать в глубине души того, на кого они смотрели.
— Отец, — сказала девушка, — это бедный парень в бегах. Он просит у вас гостеприимства на нынешнюю ночь.
— Кто ты? — спросил после некоторого молчания Джемми с акцентом, сразу же выдавшим в нем ирландца.
— Как кто? — отозвался я на манстерском диалекте, которым владел в совершенстве, ведь моя мать была родом из Лимерика. — Черт возьми! Мистер Джемми, сдается, что уж вам-то мне этого объяснять не к чему!
— Верно! — вскричал хозяин «Зеленого Эрина», в безотчетном порыве вскакивая со стула: услышав родное наречие своего острова, он не смог совладать с собою. — Ирландец?
— И чистокровный, — подтвердил я.
— Тогда будь желанным гостем, — произнес он, протягивая мне руку.
Я тотчас сделал шаг вперед, чтобы ответить на честь, оказанную мне хозяином, но он остановил меня: казалось, какая-то внезапно мелькнувшая мысль заставила его пожалеть о своей излишней доверчивости.
— Если ты ирландец, — сказал он, заложив руки за спину и снова сверля меня демоническим взглядом, — ты должен быть католиком?
— Как святой Патрик, — ответил я.
— Сейчас посмотрим, — произнес мистер Джемми.
При этих словах, сильно взволновавших меня, он подошел к шкафу, достал оттуда книгу и раскрыл ее.
— In nomine Patris et Filii et Spiritus sancti[3], — прочел он.
В полном изумлении я посмотрел на него.
— Отвечай! — потребовал он. — Отвечай: если ты и вправду католик, то должен знать службу.
Я сразу все понял и вспомнил, как в детстве играл с молитвенником миссис Дэнисон, украшенным фигурами святых.
— Amen![4] — отозвался я.
— Introibo ad altare Dei[5], — продолжал мой экзаменатор.
— Dei qui laetificat juventutem meam[6], — ответил я столь же уверенно.
