Что было за кулисами сцены, я не знал. Вполне естественно, что, когда мы не можем определить настоящей сути человека, у нас создается впечатление чего-то неразгаданного, таинственного.
Вот почему меня занимал Михаил Алексеевич Кузмин.
Мои впечатления о встречах с ним я описываю так подробно, чтобы будущие исследователи его жизни и творчества имели бы полное представление обо всем, что связано с этим оригинальным писателем.
Велимир Хлебников в Петербурге и Астрахани
Петербург 1913 года. Тишина перед грозой. Концерты Собинова перекатываются волной по городу. Музыка Скрябина еще не на столбовой дороге классики, но уже начинает привлекать пристальное внимание тонких ценителей. Молодой грузчик Шаляпин во фраке и лайковых перчатках спокойно принимает шумные овации взыскательной публики столицы. Вагнер входит в Императорский Мариинский театр, как в свой собственный дом, заставляя партер брататься с галеркой. Всеволод Мейерхольд приоткрывает дверцы своего блестящего таланта. Александринский театр впервые ставит пьесу Габриэля Д'Аннунцио. Вернисаж Шагала кружит головы молодым художникам. Афиши Ходотова и Вильбушевича пестрят на стенах и заборах. Входит в моду мелодекламация.
– Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что же ты строишь? Кому?
– Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму…
[8] —
проносится по всем концертным залам, вызывая бурный восторг студенческой молодежи. И тут же вблизи, в другом концертном зале, другая публика восторженно слушает получтение-полупение «поэз» своего кумира Игоря Северянина:
Градоначальница зевает,
Облокотясь на пианино.
Андрей Белый вознесен до небес небывалым успехом своего романа, в котором он нарисовал гениальный портрет Санкт-Петербурга. Футуристы в золотых ризах и желтых кофтах с зелеными галстуками атакуют твердыни символизма и акмеизма, в пылу сражения разбившись на две враждующие друг с другом группы – эго и кубо. И вот на этом фоне появляется будущий «председатель Земного шара» – Велимир Хлебников, заранее уверенный в том, что мировой парламент единогласно ратифицирует его самоназначение.
Мне тогда не приходила в голову мысль, что и я вместе с Григорием Петниковым и другими поэтами и деятелями искусства буду также числиться одним из председателей (или, как теперь бы сказали, сопредседателей) Земного шара.
Как же состоялось мое знакомство с Хлебниковым?
Мой близкий друг Николай Бальмонт (сын поэта), с которым мы встречались ежедневно, пришел как-то таким взволнованным, что я сразу понял, что произошло нечто неожиданное.
