Топча останки своего собрата, твари кинулись в атаку уже целой гурьбой, толкаясь и мешая друг дружке. Панин принялся палить, стараясь не задеть что-нибудь из корабельной начинки. Твари лезли сплошным валом, не страшась ни выстрелов, ни участи, которая постигала соседей. Кормовой отсек теперь был заполнен ими полностью, и если б не узость прохода, они накрыли бы его, как волна цунами.
Панин успел расстрелять девять штук, когда пистолет его, клацнув затвором, выплюнул последнюю стреляную гильзу и замолчал. Чертыхнувшись, Панин быстрым тренированным движением сменил обойму, но и её хватило всего на несколько секунд. Твари продолжали напирать, хищно сверкая острыми, как бритвы, кремнёвыми челюстями. Бросив бесполезный пистолет, Панин метнулся к оружейной стойке, но за те мгновения, которые потребовались ему для того, чтобы привести в боевое состояние мощное лучевое ружьё, лавина тварей успела преодолеть проход и широким валом вывалилась в центральную секцию корабля.
Испустив боевой клич, Панин направил на прущую орду ствол своей пушки, и тут же едва не выронил её, закричав от боли. В правый бок словно вогнали раскалённый прут. Боковым зрением Панин успел увидеть, как один из зубастых лучей выдернул у него клок комбинезона вместе с куском его тела. И ещё несколько было готово проделать то же самое.
Панин ударил по ним прикладом ружья и вслед за этим выстрелил, почти наугад. Рядом что-то полыхнуло, разбрасывая дымящиеся куски. Завоняло горелой изоляцией, но Панин не обратил на это никакого внимания. Он отчаянно отбивался от лезущих через друг дружку тварей, стреляя и молотя прикладом налево и направо, и всё равно бессильный сдержать их. Зубастые лучи то и дело впивались в него, рвали на части; комбинезон его весь покрылся дырами и пятнами крови, а нападающие продолжали отрывать от него кусок за куском.
Изрыгая ругательства, Панин отступал и отступал под напором неорганической плоти, пока не очутился в кабине управления. Дальше отходить было уже некуда.
Упёршись спиной в спинку пилотского кресла, Панин предпринял отчаянную попытку контратаки, но та захлебнулась, не успев и начаться. Произведённый со слишком близкого расстояния выстрел ослепил его самого, опалив при этом лицо. Он замотал головой, всего на миг ослабив сопротивление, ничего не видя из-за прыгающих перед глазами зайчиков, и тут же поплатился за это. С десяток лучей немедленно впиявились в него, точно стая пираний. Перекатившись через авангард наступающих, твари обрушились на него сверху, подминая под себя обезумевшего от боли и отчаяния человека. Последнее, что он увидел, — переплетение лучей над ним, и чёрная тень, мелькнувшая за бортом. Потом наступила тьма.
