Седьмая печать
Конец 60-х. Возбужденный, суетливый коллекционер Александр Глезер показывает свое собрание. Первая увиденная мной (или первая запомнившаяся) картина Бориса Свешникова – оживший обнаженный труп не то залезает в гроб, не то вылезает из гроба («Мастерская гробовщика») – произвела удручающее впечатление. Это впечатление мешало мне долгие годы понять искусство одного из самых оригинальных художников московского неофициального искусства.
* * *
Начало 80-х. Квартира Свешникова. Старинная мебель. Картины. Иконы на стенах и в красных углах. Чай из круглого медного самовара. Немногословный художник. На произведениях и на значительном лице хозяина печать непросто прожитой жизни.
* * *
Итак, господа, Танатос!
Любовь с первого взгляда.
«Век-волкодав» забросил пылкого юношу прямиком из художественного училища сначала в одно гиблое местечко, затем в другое. С гнусными названиями (как следует из подписей под рисунками): «Ухтимжлаг» и «Ветлосян». Там-то нашему художнику Она и назначила первую свиданку. Там-то и завязались романтические отношения. Длиной в жизнь. Там-то и возникла любовь. Любовь жертвы к мучителю.
Подобно герою фильма Ингмара Бергмана «Седьмая печать», наш герой затеял партию в шахматы со Смертью. Смерть, пожав руку противника, не выпустила ее. И отныне водила пером художника, доводя его (свое) мастерство до совершенства.
У Свешникова есть картина: овраг, земля вперемешку со снегом; на переднем плане в правом углу – затерявшиеся очки. Соблазнительно представить: художник очки подбирает, надевает и, как ученый, взглянувший в только что изобретенный микроскоп, всматривается в новый потаенный мир. Скудный пейзаж оживает и заселяется.
Пространство, в котором происходит действие обнаруженного мира, более всего походит на Арканарское королевство из повести братьев Стругацких «Трудно быть богом»: хоть новая планета и напоминает средневековую Европу, это не прошлое. События происходят в данную минуту в параллельном мире. И смерть тут пахнет не брейгелевской чумой, а лагерем. Рисунки художника становятся хроникой событий на обнаруженной планете.
Тщета, нищета, скверна. Не тело, а бренная плоть. Не любовь, а блуд. Самоубийцы, виселицы. Крысы, волки в человеческом обличье. Покосившиеся лачуги, комнаты-пеналы, комнаты-колодцы, заборы, закутки, ямы. Не дороги, а сгнившие мостки. Лестницы, тропинки, карабкающиеся вверх по отвесной горе. Тернистые пути. Разруха. Кладбища, кресты, гробы, покойники, призраки…
