— Не спорю. Но тебе надо убедиться, что ты эмоционально силен так же, как и физически. — Она жестом указывает на его исхудавшее тело. — Не уходи с головой во что-то слишком серьезное.
— Я никогда больше не буду астронавтом, тетя Прия. Это, наверное, самое серьезное из того, чем я когда-либо занимался.
— Пожалуй. Но ты же не можешь провести всю оставшуюся жизнь на родительском диване — это не то, чего бы она хотела.
Макс молчит, хотя и признает ее точку зрения.
— Чем ты собираешься заняться? — Прия несколько выжидающе смотрит на своего голубоглазого племянника.
— Я не знаю, — отвечает он, когда они возвращаются в торговый зал, озираясь по сторонам, — но не думаю, будто то, что осталось от моего будущего, находится здесь.
Макс направляется к светящемуся белому кубу больницы, отделение ничуть не изменилось с его последнего визита, только на стенах — таблички с другими именами, а в кроватях лежат другие дети. Бесконечный поток пациентов, нуждающихся в медицинских услугах врачей, или бесконечный поток врачей, нуждающихся в болезнях пациентов. Ему становится неловко от этой мысли, однако именно из-за его матери у него возникает все больше и больше подобных идей. Злость постоянно выталкивает их на неправильный путь, они резки друг с другом при каждом личном разговоре, поэтому не хотят общаться, в то время как должны делать попытки примирения.
Он идет прямо к палате Кента на верхнем этаже, встречая мать в коридоре, на ее лице такая же маска презрения, как и во время их последней ссоры в этом месте.
— Ты пришел. — Это все, что она говорит.
— Я хочу увидеть брата.
— О, теперь тебе это удобно. Ты никогда не заботился о нем прежде.
«Ну началось», — думает Макс. Как легко упустить из виду истину, когда аргументы превыше всего.
— Сейчас я здесь.
Она берет цифровой планшет возле двери рядом с палатой Кента, и мультяшный плюшевый мишка на Стенных реках в холле начинает весело скакать в их сторону.
— Ты не приходил сюда ради него.
— Ради него или ради тебя? — Макс впервые задается вопросом о том, что ей довелось пережить, когда он полетел к поясу астероидов. Он так хотел, чтобы они поняли его боль, что не подумал об их собственной. Ему казалось, они ее не чувствовали.
— Ради Кента, — сухо отвечает она. — Он в этом не виноват.
— Я знаю. — Макс закрывает глаза, не в силах перестать разжигать страсти. — Ты когда-нибудь спросишь меня о том, что я пережил там, наверху?
— Ты полетел. Потерпел фиаско. Я не уверена, что это стоит обсуждать.
