– Это неправда! Неправда! – не сказала, а едва слышно прошептала Ола. В глазах у нее начало темнеть.
– Рано или поздно вы расскажете, на кого работаете. Если только ваша пособница не расколется первой.
– Моя пособница?
– Женщина, выдающая себя за вашу фрейлину, которую вы столь любезно назвали Гретой Лансо. За это я вам благодарен, поскольку сама она после ареста не произнесла ни слова.
– Ареста?
– Ее взяли в гостинице час назад, и сейчас она находится за решеткой. Но ничего, она заговорит. И вы заговорите тоже. Поверьте моему слову.
* * *
В Букингемском дворце герцог направился прямиком в кабинет лорда Бейсли.
– Я пришел, как только получил ваше послание, – сказал он.
– Какое послание? Я ничего не посылал.
– Как же? Я разговаривал с сэром Бернардом, когда кто-то вошел и…
Он резко замолчал, а глаза его наполнились ужасом.
– Я не верю, – пролепетал он. – Это невозможно.
– Что невозможно? – поинтересовался лорд Бейсли.
Однако обращался он к пустому месту, потому что герцог уже развернулся и сломя голову бросился вон из дворца.
Найдя первый попавшийся кэб, он запрыгнул в него с криком:
– Гони во весь дух!
Ему показалось, что до Уайтхолла они ехали целую вечность, и все это время Джон убеждал себя, что, вероятно, произошла какая-то ошибка.
Но сердцем он чувствовал – никакой ошибки не было. Вдруг ему вспомнились слышанные не раз рассказы о том, что внешние радушие и приветливость сэра Бернарда на самом деле являются маской, за которой скрываются куда более зловещие качества его натуры. Сам он до сих пор не сталкивался с такой его стороной и принимал этого человека за своего рода фигляра. Теперь же ему стало понятно, что его обманом вынудили оставить Олу наедине с ним. И все же он мог ошибаться.
До последней минуты у герцога теплилась надежда на то, что он вернется в кабинет Бернарда и все будет хорошо. Но эта надежда умерла в тот самый миг, когда он увидел лицо Дансона.
– Что вы с ней сделали? – грозно осведомился герцог.
– Посадил ее за решетку, где ей и место. Прошу прощения за эту небольшую хитрость, но я не хотел, чтобы вы устроили мне здесь сцену. Она и без этого всех переполошила криками, да еще чуть дверь не вышибла, призывая вас на помощь.
– Боже правый! – прошептал герцог, чувствуя, как волосы у него на затылке от ужаса встают дыбом.
Джону невыносимо было представлять Олу кричащей от страха, умоляющей его спасти ее, чувствующей себя брошенной.
– Это было крайне неприятно, – поежился Дансон. – Я надеялся, что с делом удастся покончить без шума, но с ней, боюсь, по-тихому не получится.
