— А ты к штурману не ходи. Иди прямо к тралмейстеру. Помощников своих он сам принимает, а уже потом ведет к штурману.
Виктор отряхнул пальто от снега и постучал в дверь каюты. Ответа не последовало. Подождав немного, он постучался еще раз. За дверью что-то громыхнуло, затем хриплый голос невнятно прорычал:
— Ну кто там?! Входи!
Виктор шагнул в каюту.
— Здравствуйте!
— Здорово! Что надо?
В каюте сидел огромный детина с шапкой черных волос, не бритый. Из-под маленького стола почти на всю ширину каюты торчали его ноги, обутые в огромные полуболотные сапоги, а руки, большие и волосатые, устало лежали на столе, на котором валялись куски хлеба, вяленая рыба, стояла начатая „столичная“ и пустой граненый стакан с отбитым краем.
Виктор немного растерялся, но, помешкав, достал направление и положил на стол:
— Вот. Направлен к вам мастером лова.
— Что-о? Мастером? Ты? Да они что там, в кадрах, с ума посходили?! Волосаны! Детсад мне из судна устраивают. Ух!
Тралмейстер встал, почти упершись головой в подволок. Только теперь по-настоящему увидел Виктор, что за человечищем был тралмейстер Александр Федорович Чайкин.
Сверху вниз пренебрежительно глянув на Виктора, он спросил:
— Сколько же тебе лет, мастер?
Виктор смутился и оробел.
— Девятнадцать, — проговорил он, хотя до девятнадцати ему нужно было прожить еще целых полгода.
— Ха! — громыхнул над ним мощный бас тралмейстера. — Девятнадцать. Да тебе еще возле материной юбки сидеть надо! Салажонок. На камбуз! Юнгой! Кастрюли мыть. Чтоб им в печенку. Ну, что стоишь? Мне мастер нужен, а не ребенок!
— Но я уже два года хожу в море, товарищ тралмейстер, — попытался постоять за себя Виктор, — а если не нужен, напишите об этом в направлении, и я пойду в кадры.
— А ты в пузырь не лезь, салажонок! Молод еще. Сам знаю, что делать! Отход на завтра, чтоб им в душу… В море пойдешь! Понял?! Мастером!.. Не справишься — выгоню. Водку пьешь?
Виктор растерялся от такого вопроса, но Чайкин, видимо, и не ожидал его ответа.
— Молод еще пить. И вообще не советую. Дрянь — хотя и „столичная“.
Он грузно опустился на диван и, резко тряхнув нечесаной шевелюрой, сказал:
— Увидишь Шурыгина, мастера по добыче, передай, чтоб на глаза мне не появлялся, пока снабжение на борту не будет. Отход завтра в 11, а он не чешется. Душу вытряхну! Так и передай.
Уходя, Виктор слышал, как звякнула бутылка о край стакана.
Морозным утром следующего дня с потертым чемоданчиком Виктор явился на судно одним из первых. Вахтенный матрос, кутаясь в шубу, выделывал валенками что-то похожее на „липси“, прерывисто шипел пар между бортами судов, да откуда-то из-за клубов морозного тумана доносились гудки буксира. Мохнатые от изморози снасти изредка сбрасывали на палубу снежную крупу, выравнивая темные полосы от метлы вахтенного, который уже давно приготовился к сдаче смены.
