Когда Нат подумал об этом, он впервые позволил себе не сдержать свой гнев.
— Какой-то мерзавец, — медленно и тихо сказал он, обращаясь к силовому кабелю и массивным трансформаторам, — все здесь напортачил, и серьезно это все или нет, нужно выяснить. И мы выясним. А потом найдем его и повесим за задницу.
Разговаривать с неживыми предметами, разумеется, глупость. Разговаривать с деревьями, птицами, шустрыми ящерицами или орлами, парящими в вышине, тоже глупо, но Нат это проделывал всю свою жизнь.
«Так что я просто глупец», — подумал он, возвращаясь к лестнице; почему-то после этого открытия ему сразу полегчало. Поднялся лифтом на следующий технический этаж.
Не нашел ничего, но ничего и не ожидал. Его визит во все машинные отделения были только машинальной привычкой, как у владельца виллы перед сном обходить свой дворик. Последний этаж был пуст и там все сверкало; в воздухе висел слабый запах свежей отделки: кафеля, росписи на стенах, лака на дверях, — как в новом автомобиле, только что из магазина, всегда пахнет новым автомобилем.
Когда он поднимался все выше, переходя из лифта в лифт, все шире расстилалась перед ним панорама огромного города, так, что со сто двадцать третьего этажа он мог свысока взглянуть даже на плоские макушки башен-близнецов соседнего «Всемирного торгового центра».
Поднялся еще выше и наконец оказался на самом верхнем этаже, прямо перед радиотелевизионной мачтой. Двери лифта закрылись, и Нат тут же услышал, как кабина уходит вниз. Крайне удивленный, Нат взглянул на светящую стрелку «вниз». Кто мог его вызвать? — снова подумал он, но не нашел ответа.
Недоуменно смотрел на световой индикатор, прислушивался к гулу тросов и пытался угадать, на сколько этажей опустился лифт. На десять? На пятнадцать? Угадать так и не смог.
Когда кабель загудел снова, Нат опять прислушался. На этот раз ждать пришлось недолго. Лифт спустился до самого вестибюля. К чему бы это? «Выбрось это из головы», — посоветовал он сам себе и отвернулся от лифтов.
Ничто не загораживало вид с самого верхнего этажа. Перед Натом раскинулась гавань, Нарроус Бридж, а за ней сверкающий океан. Нат вспомнил снова Бена Колдуэлла: первое, что видно в Америке с приходящего судна, — это сверкающая телевышка прямо над ним. Теперь он понимал того капитана, который вспомнил древний Фарос, который тысячу лет указывал судам дорогу к устью Нила.
К северу простирался город со своей прямоугольной сеткой улиц, и небоскребы в центре города казались с этой высоты кубиками на каком-то макете. Просто нереальный вид, хотя он уже давно был Нату знаком.
