Хотя эти условия и являются исключительно важной защитой против тайных договоров и тайной политики и хотя они являются опорой демократического контроля, все же нельзя считать, что ныне действующая система окончательно разрешает вопрос. Она на деле очень неудобна и неэффективна. Ясно, что весь процесс переговоров будет усложнен, если лица, ведущие переговоры, не могут полностью гарантировать, что то, что они предлагают, или то, с чем они соглашаются, будет приемлемо для верховной власти страны, которую они представляют. В прежние времена перед европейской дипломатией лишь очень редко вставал подобного рода вопрос, и хотя новая практика представляет собой большой сдвиг в сторону открытых договоров, она в то же время сильно осложняет переговоры.
Искусство переговоров сильно страдает от того, что сторона, требующая от другой уступок, не может сама гарантировать, что ее обещания будут выполнены. Если демократическая дипломатия хочет быть такой же эффективной, как и предшествовавшие ей, то она в первую очередь должна найти выход из этого положения.
III
Кроме того, необходимо разрешить и другие проблемы. Каждая государственная система имеет свои достоинства и недостатки, которые оказывают влияние на внешнюю политику и на аппарат, при помощи которого эта политика выполняется. Признавая, с одной стороны, одним из главных достижений демократической дипломатии уничтожение гибельной системы тайных договоров, мы должны одновременно признать, что она создала ряд осложнений, которые мешают не только переговорам, но и дружбе между народами и устойчивости международных отношений.
Каким особым опасностям и затруднениям подвержена демократическая дипломатия в теории и на практике? Я начну с теория.
Всеми признано, что главная опасность демократической дипломатии заключается в безответственности суверенного народа. Я хочу этим сказать, что, хотя народ является высшей властью, которая контролирует в конце концов внешнюю политику, он не отдает себе отчета относительно ответственности, лежащей на нем.
В дни абсолютных монархий честь короля служила порукой выполнения договоров, подписанных и ратифицированных от его имени. Монархи не всегда чувствовали себя связанными принятыми обязательствами, но они по крайней мере сознавали (а Людовик XIV всегда сознавал), что они рискуют своим добрым именем, если не выполнят их. Когда политика перешла из рук монарха в руки правящего класса, сознание того, что выполнение обязательств, принятых правительством, является делом чести всего класса, осталось. Однако теперь, когда множество неизвестных и непонимающих избирателей контролирует внешнюю политику, чувство личной или корпоративной ответственности исчезло. Суверенный народ не сознает своих суверенных прав и не знает, что по его поручению эти договоры, которые он отказывается признать, были подписаны.
