Гаррис не прекращал своих усилий. Он подружился с Потемкиным, давал крупные суммы друзьям фаворита. Он делал все, что только было в его силах, чтобы разрушить влияние главного министра Екатерины Панина. Он не прекращал своего ухаживания за императрицей. «Будь я моложе, — сказала она ему, — я была бы менее осторожна». Гаррис был красивый мужчина, а императрица легко увлекалась. Это была действительно кружащая голову личная дипломатия. Но в конце концов Гаррис вернулся в Лондон, почти ничего не достигнув и потеряв на этом деле более 20 тыс. фунтов стерлингов из своего кармана.
III
Мемуары Джемса Гарриса, графа Малмсбери, действительно показывают нам худшие стороны так называемой монархической дипломатии. Его дальнейшие действия в Голландии, если их судить с точки зрения морали нашего времени, были столь же плачевны, но нужно иметь В виду, что дипломат должен применяться к тем условиям, которые он находит в чужой стране. Возможно и скорее всего вероятно, что Гаррису было скучно флиртовать с пятидесятилетней императрицей, ему также, конечно, было не очень приятно видеть свою жену отправляющейся ужинать с Потемкиным, но нужно помнить, что старая дипломатия не считалась с личными вкусами. Даже ныне тот посол, который не будет скрывать своих антипатий к тем или иным особам или условиям страны, окажет плохую услугу делу, ради которого он послан.
С ростом конституционных монархий «будуарная дипломатия» начала постепенно исчезать. Однако в течение всего XVIII века, а фактически до 1918 г., продолжала существовать теория, что дипломатия некоторым образом отождествляется с личностью царствующего монарха. Император Вильгельм II, например, воображал очень часто, что он является своим собственным министром иностранных дел. Он размечал донесения, ведал назначениями, составлял инструкции. Его переписка с русским императором, опубликованная советским правительством, является ярким доказательством той большой ответственности, которую он брал на себя, руководя дипломатией. Он даже дошел до того, что в июле 1905 г. организовал тайную встречу с царем около Бьорке[33], в Финляндии. В каюте царской яхты он заставил своего любезного кузена подписать личный договор о союзе между Россией и Германией. Оба монарха были вне себя от радости, но когда они вернулись в свои столицы, их министры иностранных дел отказались признать этот договор. К вящему унижению обоих императоров, заключенный в Бьорке договор был объявлен аннулированным и недействительным. В начале XX века уже считалось неудобным, чтобы личные капризы и чувства определяли политику страны.
