7. Со всей очевидностью Тимошенко и Жуков доказали свою профессиональную непригодность как военачальники в понимании ведения современной войны, неправильно оценили обстановку на границе в предвоенные дни и месяцы.
Дальнейшее перечисление всех причин займёт несколько страниц, поэтому ограничусь теми, что здесь указаны. Согласимся с названными причинами разгрома Красной армии в начальный период войны, но возникает вопрос: а разве Наркомату РККА эти причины не были известны в предвоенные месяцы, когда многое ещё можно было исправить? И почему об этом не было известно советскому руководству и лично Сталину? Кто скрывал от него эти недостатки в низкой боевой подготовке Красной Армии накануне войны, и по какой причине? Увы, правдивого ответа на эти вопросы уже никто не даст, а различные предположения неуместны. Свидетельства же очевидцев тех событий страдают субъективностью и зачастую носят противоречивый характер.
А мы попытаемся виртуально вернуться в сталинскую приёмную и заглянуть в журнал посещений его кабинета, чтобы понаблюдать за состоянием «мудрого вождя» после шокирующего известия о «наезде» непрошенного «ревизора».
О последней мизансцене в сталинском кабинете мы помним, теперь нужно выяснить, чем он был занят в этот тревожный день и в последующие, не менее печальные дни. Журнал посещений бесстрастно зафиксировал небывалую активность Сталина в это тревожное время первых часов войны, когда в Генштабе царили полная неизвестность и неразбериха с состоянием Красной армии. От предложения членов Политбюро обратиться с речью к народу о начавшейся войне с Германией Сталин отказался, поручив это сделать Молотову. Тогда и был написан, с поправками членов Политбюро и Сталина, известный призыв, ставший главным лозунгом войны: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Вспоминает В. М. Молотов: «Нельзя сказать, что Сталин растерялся, переживал – да, но не показывал наружу» [Чуев, 1991]. По числу принятых им посетителей в этот день, судя по журналу посещений его кабинета, со временем он не считался и провёл встречи с политическими, военными и хозяйственными деятелями государства. Работал по пятнадцать – семнадцать часов ежедневно. Так 22 июня, в первый день войны, его кабинет посетили 29 человек. 23 июня – 21, 24-го – 20, 25-го – 29, 26-го – 28, 27-го – 30, 28-го – 21. Эти факты полностью опровергают слухи о том, что Сталин (по воспоминаниям Хрущёва, Жукова и других) был якобы растерян и деморализован в первые часы и дни войны. Л. М. Каганович называет прострацию Сталина
