А нарушитель схватился за руку и побежал за угол, преследовать его караульный не стал – может он за углом затаился, только сунешься, так и полоснет ножиком, а то и из пистолета в упор пальнет.
Капитан Оката перетянул руку платком повыше раны и добрался до дома аптекаря. Там аптекарь рану осмотрел, уверил, что пуля прошла навылет, кость цела. Потом чем-то помазал, перевязал и объяснил, что оставаться в городе Хироси теперь особенно опасно – могут начать искать человека, у которого ранена правая рука.
Аптекарь дал ему свой пиджак, старый плащ, потертую солдатскую сумку-котомку, немного еды и проводил, вздохнув с облегчением, опасного гостя в дорогу. Как японец доберется до своих берегов, его уже не интересовало. А вот самому добраться до меча очень захотелось…
* * *
– Рядовой Александр Шварц по вашему распоряжению прибыл, – почти что гаркнул белобрысый парнишка.
– Ты что, немец?! – удивился капитан, сидевший за небольшим, скорее всего школьным столом.
– Никак нет, русский, – четко ответил Санек.
– А почему не Шварцман? Обрезание фамилии сделали или как?
– Нет, зачем? У нас родословная аж с 1816 года, когда пращур из Саксонии приехал в Кострому по какой-то договоренности императора Александра Первого с маркграфом. Там он женился и пошли все остальные Шварцы. Он был аптекарем, в городе его уважали почти как доктора. Так нас, в Костроме-то, Шварцев мужчин – человек пять, а девки, как замуж повыходили, так стали Гусевыми да Зайцевыми.
– Теперь понял, с чего это ты так «окаешь». Садись.
И озадаченный рядовой Шварц – солдат, у которого без замечаний заканчивался первый год службы, а потому скоро должен был получить для начала ефрейтора, – осторожно присел на краешек стула.
– Ты с чего это ночью стрелял на посту? Что, Устава не знаешь – сначала окрик, а потом первый предупредительный в воздух!
При этом капитан Федоренко не очень-то вслушивался в рассказ Шварца. Рано утром сам ходил к домику и видел следы у окошка, отпечатки сапог убегающего человека. Капитан знал кое-что об основах работы следователя. Так что Шварц не выдумывал, не померещилось ему и, может быть, прав был, что стрелял. И теперь капитан Федоренко думал, что дальше с Саньком делать – к награде представлять вроде бы не за что, но и наказывать также не стоит.
– Я крикнул ему «Стой!», а он ко мне обернулся и, смотрю, правую руку под полу пиджака сует. Я побоялся, что у него там оружие, а потому выстрелил первым. Он за рукав правой руки схватился, выше локтя, посмотрел на меня, и давай бежать за угол.
