Анна подумала: какой-то звуковой штиль. Если говорят, молчание – золото, то кладбище – это золотые прииски. Наверное, кладбище – это прииски. Идеальное место, где можно высвободить душу от невысказанной боли. От невысказанной боли, от груза тяжелых мыслей. От всего того, что не всегда можешь выразить человеку близкому, родному. «Папочка, папуля», – мысленно произнесла Анна, вызывая из памяти, как из небытия, давнишние картинки прекрасного детства. Такого короткого времени, когда они были вместе – папа и она.
– У папы обнаружили заражение крови. Он заболел после работ по ликвидации последствий Чернобыльской аварии. Папа был не просто ликвидатор. Отец был одним из конструкторов и строителем защитной каскадной стенки, позже названной «саркофаг». Спасал Европу от облучения. Заболел сам. Ему стали колоть лекарства. Сделали несколько уколов, но они закончились. Начали колоть другое лекарство. Кончилось и оно. Тогда закончили третьим. Давайте присядем, – неожиданно предложила она старику и опустилась на нагретую солнцем скамейку. Тот обернулся, присел рядом, взял в руки шляпу и нервно стал вращать её в высохших длинных пальцах. Пальцы заметно дрожали. – С таблетками было то же самое. Может, с точки зрения медицины оно и ничего, но с точки зрения больного… Папа знал свой диагноз – лейкемия, рак крови. Потом сломался энцефалограф. Чинили его, чинили, да так и не починили. Ну, ничего. Больные, страдающие заболеваниями мозга, обходились и без энцефалограмм. Вскоре папу с такими же безнадежными больными советские власти отправили на остров Валаам умирать. Дабы они своими увечьями не мозолили глаза остальным гражданам.
– Девочка моя, ныне весь мир огромный Валаам! Огромный остров, куда отправило весьма совестливых людей неблагодарное и безумное человечество, – вздохнул старик. Глаза его, без того черные, сделались ещё темнее. – Героем был твой папа.
Старик потянул из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и снова закурил. Анне тоже вдруг очень захотелось покурить. Но сигарет с собой не было. Просить же у старика постеснялась. Точнее, не очень хотела дымить перед ним. Решила: пусть лучше дедушка думает, что она не курит. Продолжила:
– Собственно, мы в Израиль привезли больного папу с единственной целью спасти его. Но не смогли. Ничего сделать ни мы, ни доктора не смогли. Папа умер.
– Стало быть, Самуил ваш дедушка, – задумчиво повторил старик. – Вы помните его?
– Нет, я его не знала.
