— Пошёл ты, — огрызнулся Коул.
— Сука, — истерично рассмеялся Томми, — при первой же возможности нафигачу тебе по тыкве.
— Ну так, вы меня слышите? — после недолгого молчания, продолжил Коул.
Каждое новое его слово бесило Ноэла всё больше, потому что мешало слушать, что происходит в районе ангаров и домика. Как ему казалось, крики доносились оттуда. Потом Хомяк внезапно затих, потому что где-то вдалеке послышались выстрелы.
— Что первое ты помнишь? — спросил Ноэл, обращаясь к Томми.
— Чувака с хвостом. Он вмазал мне два раза по роже, и поволок сюда. Сильный, сука. До сих пор болит везде, где он меня хватал. У него на руках были странные перчатки. И сапоги тяжёлые. Когда я сопротивлялся, он бросал меня на землю и давал пинка. Жопа в одном месте до сих пор болит. Синяк, наверное.
— А меня притащил он?
— По ходу. Я не видел. Он сюда не заходил. Просто открыл дверь и бросил тебя.
Ноэл ощупал голень. Именно за неё его держал человек, приволокший сюда. Он ощутил несколько мест, где было больно дотрагиваться. Не иначе синяки от необычайно сильной руки.
— А я даже ничего не понял, — сказал он, — вмазал мне в висок и потащил за ногу. Такое чувство, что полбашки опухло.
— Херово. У меня нос болит и на лбу шишка.
— А наш Хомячок, по ходу, в норме, — усмехнулся Ноэл, — его бить не пришлось, просто взяли и потащили.
— Да пошёл ты!
— Когда меня сюда затащили, он уже был здесь. И без сознания. Упал в обморок от страха, когда его схватили, — усмехнулся Томми, — я его даже не заметил, он меня на другую сторону швырнул.
— А где же «пошёл ты!», Хомячок? — усмехнулся Ноэл.
— Пошёл ты, — уже как-то обречённо сказал Коул.
— Мир пока не перевернулся, — ответил Томми.
Ноэл отметил, что все звуки снаружи стихли. Никто уже не кричал, выстрелов тоже не было, как будто бы эта планета снова стала пустой.
— А ты не видел, было что-то на полосе? — спросил Ноэл у Томми.
— Не видел точно, но, по-моему, там стояло что-то большое.
— Да, — подтвердил Коул, — у них большой корабль.
— По-любому с подпространственным двиганом, — заключил Ноэл.
— А как бы они иначе сюда попали, — выдохнул Томми, — и как они так сели, что мы даже не проснулись?
— Как думаешь, смогли бы мы его угнать?
— Шутишь? Тебя пристрелят, не успеешь из сарая выбраться.
— Ну, это мы посмотрим.
Ноэл подавлял свой страх. Боль, которую он сейчас испытывал, была самой сильной и продолжительной в его жизни. Как-то в детстве он упал с велосипеда, расшиб оба колена, и тогда ему было больно, но мама обработала ранки, и спустя пятнадцать минут только два кусочка пластыря напоминали о происшествии. Ещё бывали растяжения и ушибы в школе, но впервые его били по-взрослому. До этого он даже не представлял, что голова может настолько сильно распухнуть и так болеть. А ведь это был всего лишь один удар. Впрочем, если представить пули, которые продырявили дверь сарая, это было ещё серьёзнее. Тут уж даже не шишка, и не боль, а сразу смерть.
