В дыру в двери проникал тусклый свет восходящей звезды, да и глаза начинали адаптироваться к темноте, поэтому, приподняв голову, Ноэл увидел Томми, присевшего и закрывшегося руками. Он боялся, что выстрел повторится. Ещё бы, даже Коул застыл без движения, да и сам Ноэл, немного опешив, вжался в железки, на которые до этого опирался спиной.
— Ничего себе, — прошептал Томми, чтобы тот, кто находится за дверью, не слышал его слов.
— Ты им ничем не поможешь сейчас, — сказал Ноэл, — нужно выжить, а там посмотрим.
— Какие умные слова, — съязвил Коул, — а ты ей чуть ли не говорил, что любишь.
Ноэла мгновенно захлестнула волна ярости, он спрыгнул с большой цилиндрической железяки, напоминавшей бочку, только не полую, и, насев на Хомяка, со всей силы стал бить его по голове. Хотел попасть по лицу, но не получалось, потому что тот сразу сжался и закрылся руками, но и несколько ударов по макушке пришлись кстати.
— Отвали! — закричал Коул.
К ним подскочил Томми, который старался их разнять, но Ноэл остановился только после того, как прогремел ещё один выстрел, проделавший в двери ещё одну дыру — чуть выше первой.
— Сууууука, — простонал Хомяк.
— Лучше заткнись и не беси меня, — сказал Ноэл, тяжело дыша и отползая назад.
— А что? Сказал, как есть! Сразу правда глаза режет?
— Слышь, щекастый, — одёрнул его Томми — иди и ломись в дверь, пусть у тебя в башке будет дыра.
— Тебе надо, для вентиляции, — добавил Ноэл.
— Пошёл ты, — огрызнулся Коул, но Ноэл видел, что он держится за голову.
— Дерьмо, полное дерьмо, — причитал негромко Томми, и только у Ноэла было большое желание молча опереться на что-то спиной и закрыть глаза.
От криков, настолько надрывных, что нельзя было понять, кто именно их издаёт, его сердце содрогалось, но сделать он ничего не мог. Разве что согласиться получить пулю в голову. Тот, кто был снаружи, стрелял не на поражение, но долго ли ему было пересмотреть этот аспект своего поведения.
— Пожалуйста, выпустите нас, — Коул оставил истерию и принялся за дипломатию, отчего Ноэлу стало даже противно.
Хотелось плюнуть, но он не стал лишний раз двигать челюстью, чтобы не вызывать новые приступы боли. Он только морщился от отвращения и начинал испытывать небольшое уважение к тому, кто стоял за дверью, потому что тот не отвечал.
— Вы меня слышите? — продолжал Хомяк, но ему всё равно не отвечали.
— Заткнись уже, — громким шёпотом сказал Томми, — не видишь, ему по херу на твоё нытьё?
