В России идею реституции агрессивно отвергли. Она совершенно не входила в планы реформаторов. Вместо нее панацеей от всех бед объявили приватизацию (религиозные общины к этому процессу даже близко не подпустили). Модные по тем временам ребята из экономических ведомств, а также их учителя из «прогрессивных» вузов говорили на заседаниях и в СМИ, что реституция будет слишком разрушительной (будто приватизация ничего не разрушила), что с 1917 года много воды утекло, что наследников дворян, купцов и крестьян непросто будет найти. Доля правды в этих рассуждениях была, но на самом деле новой элите просто не хотелось делиться приватизируемой собственностью, особенно в центральных частях больших городов. Выступали против и коммунисты.
Тем не менее законодательные инициативы о церковном имуществе начали появляться. Первый законопроект о возврате собственности религиозным общинам разработал тогдашний депутат Госдумы Сергей Глазьев – правительство высказалось против. В 2002 году депутат Александр Чуев, христианский демократ, разработал новый закон о реституции. В том же году сенатор Иван Стариков выдвинул идею возвращения Церкви сельскохозяйственных земель. А на следующий год Глазьев предложил в Думе более мягкий вариант – закрепить за религиозными общинами право бесплатно пользоваться городскими землями, относящимися к культовым зданиям, и бесплатно же эти земли приватизировать. Все три инициативы в Думе «забодали» проправительственные фракции вместе с коммунистами. В 2004 году, впрочем, был все-таки принят закон, позволявший религиозным общинам пользоваться землями под культовыми зданиями (но не получать эти земли в собственность). На этом фоне ушлые люди приватизировали церковные земельные участки и даже храмы – только в Москве один такой, на Большой Никитской, до сих пор превращен в ресторан, другой, на Пресне, в центр йоги. Третий, старообрядческий, используется как спортзал, четвертый, католический, занят коммерческими конторами…
Проблема никуда не уходила. Наконец это начали понимать и в исполнительной власти. В 2007 году вопрос был поднят на правительственной Комиссии по вопросам религиозных объединений, которую тогда возглавлял первый вице-премьер Дмитрий Медведев. Он с самого начала, при всем понимании важности компромиссов, поддержал идею отрегулировать на уровне права передачу культовых зданий верующим. Вместе с тогдашним Министерством экономического развития и торговли мы начали корпеть над текстом закона. Главной идеей было все-таки прописать обязанность государства передать общинам верующих здания религиозного назначения и земли под ними – пусть и с массой оговорок. В ответ, как водится, начался шум. Директор Музея имени Андрея Рублева, до сих пор расположенного в Спасо-Андрониковом монастыре, заявил, что проект «носит провокационный характер». Несколько раз работа над законом откладывалась в долгий ящик – думаю, под давлением ультралибералов из экономических ведомств и «осторожных» людей из Администрации Президента, оглядывавшихся на информационный гвалт и вообще не желавших усиления Церкви. Впрочем, с шумом мы неплохо справлялись – напоминали, что речь идет об украденном. О несправедливо и насильственно отнятых зданиях, которые не должны кощунственно использоваться не по назначению – даже музеями.
