Настя с расширенными глазами слушала, пытаясь взять себя в руки. А больная в горячке продолжала:
– Алеша, не стой, иди ко мне! Наша Павця, знаешь, чего отколола? Сказала мне, что ты женился! Вот уж смеху-то было, Алешенька! Я от Озерков до самого Зорянского всю дорогу смеялась!
Больная откинулась назад на подушку и, зажимая ладонями рот, начала, вперемежку со всхлипами, хрипло хохотать. Перепугавшаяся Настя куском бинта вытирала дрожащими руками капли пота на ее лбу, уговаривая успокоиться. Хохот оборвался резко, будто Ксения Ивановна и не смеялась вовсе. Блаженная улыбка разгладила напряженное лицо бабы Ксени, и она, устремив незрячие глаза вперед, задушевно молвила:
– Ты уже знаешь про Леночку, да, Алеша? Вот и хорошо! Дождалась я этого часа… Нам с тобой порознь нельзя, мы же друг для друга. Я знала, что ты так же думаешь! Вот только никак ближе не подходишь! Алеша, я рассержусь… Ой, каким ты маленьким стал!.. Где?! Где он?! Совсем не стало! Мама, дайте руку, пойдем быстрее, догоним!..
Последние слова больная произнесла медленно, шепотом и затихла.
Настя в отчаянии и с надеждой поглядывала на дверь: вдруг Варвара Поликарповна не уехала домой и зайдет сюда? Затем девушка решила сходить за лекарством для укола. Врач прописал бабе Ксене колоть на ночь успокоительное. Девушка осторожно, с опаской подобрала с одеяла оброненную ветку рябины, поправила подушку у больной и тихонько вышла…
* * *
Укол не понадобился. Умершая лежала на спине, зажав одной рукой бусинку с ниткой на шее. Всегда покорная при жизни улыбка сменилась на легкую, снисходительную усмешку, враз отделившую покойницу от всего земного. Эта усмешка торжествовала! Она говорила: «Мне больше никто не сделает больно!»
Плачущая Настя жаловалась:
– Только пойду за уколом – так и помирают! И все в мою смену! Баба Миля тогда так же отошла.
Варвара Поликарповна (она не ушла на автобус: дороги занесло снегом) гладила Настю по голове, как маленькую, и уговаривала:
– Успокойся. Иди в сестринскую, поспи на диване. Я сегодня не иду домой, не добраться до автобуса.
* * *
Для дома престарелых «Зорька» районной управой был выделен кусок земли в километре от приюта, прилегающий к ближайшему кладбищу. Хоронили там одиноких, не имевших родственников. С осени заготавливали несколько запасных могилок на зиму, чтобы не возиться с мерзлой землей.
Умершая Ксения Ивановна сутки пролежала в покойницкой, и забирать ее, похоже, было некому. Сельсовет, где жила раньше умершая, мог бы похоронить, но дороги снегом занесены – ни пройти, ни проехать. Поэтому пусть приют сам хоронит.
