Единственный свет в комнате исходил от лампы на столе, за которым я читал. Холмс скользнул вдоль стены, захлопнул ставни и накрепко их запер.
– Вы чего-то боитесь? – спросил я.
– Ну, да.
– Чего?
– Духовых ружей.
– Мой дорогой Холмс, о чем вы говорите?
– Полагаю, Ватсон, зная меня так хорошо, вы согласитесь, что нервозность мне не свойственна. Однако отказ признавать опасность, когда она нависает над вами, – это свидетельство глупости, а не храбрости. Могу я попросить у вас спички?
Он глубоко вдохнул дым сигареты, словно находя в нем успокоение.
– Я должен извиниться, что пришел столь поздно, – сказал он, – и сверх того должен просить вас поступиться правилами приличия и разрешить мне покинуть ваш дом через ограду вашего сада позади него.
– Но что все это значит? – спросил я.
Он протянул руку, и я увидел, что костяшки двух пальцев ободраны и кровоточат.
– Не такой уж пустячок, как видите, – сказал он с улыбкой. – Во всяком случае, достаточно весомый, чтобы разбить о него пальцы. Миссис Ватсон дома?
– Она гостит у подруги.
– Ах, так! И вы совсем один?
– Абсолютно.
– В таком случае мне легче предложить вам уехать со мной на Континент дней на семь.
– И куда?
– Да куда угодно. Мне это безразлично.
Все это выглядело очень странно. Не в характере Холмса было устраивать себе бесцельные каникулы, и что-то в его бледном измученном лице сказало мне, что нервы его натянуты до предела.
Он увидел вопрос в моих глазах, сложил кончики пальцев, упер локти в колени и объяснил мне положение вещей.
– Вероятно, вы никогда не слышали о профессоре Мориарти? – сказал он.
– Нет, никогда.
– Да, вот в чем поразительность и гениальность положения! – вскричал он. – Этот человек владеет Лондоном, и никто про него не слышал! Вот что ставит его на вершину в анналах преступности. Со всей серьезностью говорю вам, Ватсон, сумей я взять верх над этим человеком, сумей я избавить общество от него, моя собственная карьера достигла бы вершины, и я был бы готов обратиться к какому-нибудь более мирному занятию. Между нами говоря, последние дела, в которых я оказался полезен королевскому дому Скандинавии и Французской Республике, обеспечили мне такое положение, что я мог бы выбрать тихий образ жизни, наиболее приятный мне, и сосредоточиться на моих химических опытах. Но я не могу отдыхать, Ватсон, я не могу сидеть спокойно в моем кресле, когда я знаю, что такой человек, как профессор Мориарти, беспрепятственно ходит по улицам Лондона.
