В течение этого неспешного разговора выяснилось некоторое различие наших взглядов. В частности, я утверждал, что главным образом на преступление людей толкают внешние обстоятельства, такие как нищета, дурное воспитание, плохая компания, безвыходное положение и тому подобное. И стоит лишь изменить эти обстоятельства, как, глядишь, и преступник станет вновь нормальным человеком. В частности, мне представлялось, что в большинстве случаев главной причиной преступлений является нужда.
Мой же попутчик настаивал, что поведение человека в первую очередь определяется его внутренним содержанием, некоторой природной склонностью, которая и задает линию его поведения, подчиняя себе волю и направляя разум в услужение этой внутренней потребности. При этом он говорил не о тех уличных хулиганах и разнузданных бандитах, чей рассудок в силу своей ограниченности, как считают некоторые, просто не в состоянии просчитывать последствия своих же собственных пагубных действий на несколько шагов вперед. Отчего они, руководствуясь сиюминутными эмоциями, такими, например, как ярость, жадность или ревность, раз за разом наносят непоправимый ущерб окружающим и себе – ведь рано или поздно их вновь и вновь отправляют на нары. Нет, Анатолий Сергеевич говорил о расчетливых мошенниках, обуреваемых страстью к своему преступному призванию, чей изворотливый ум был поставлен ему же на службу.
Ввиду того, что я продолжал выражать сомнения, мой попутчик предложил мне не теоретизировать, а обратиться к конкретным примерам и послушать одну историю, которая должна была доказать его правоту. Вот, что он мне рассказал.
«В то время я работал в одном столичном банке средней величины в должности начальника отдела, отвечающего за кредитование. Мне было чуть за тридцать. Это была моя первая руководящая должность, на которую я был назначен за несколько месяцев до этого. Опыта у меня было еще маловато, зато энтузиазма хоть отбавляй.
Как-то раз перед самым обеденным перерывом мне совершенно неожиданно позвонили из приемной самого Председателя нашего банка.
– С вами будет говорить Игорь Игнатьевич, – высокомерно отчеканила секретарша, и в трубке воцарилась торжественная тишина.
Я заволновался, да так сильно, что даже забыл про обед, чего обычно со мной никогда не случается. Какова могла быть причина звонка Председателя? Зачем я ему понадобился? Должно быть, что-то очень важное, раз сам Председатель мне звонит напрямую! Такое, конечно, с одной стороны, всегда означает возможность отличиться. Если справлюсь с поставленной задачей, конечно. А если нет? Говорили, что Председатель порой предпочитал получать требующуюся ему информацию напрямую у сотрудников, минуя своих заместителей. И если кто сплоховал, не смог сразу же сообразить, что требуется, тут уж пиши пропало. Конец карьере! И потому я с трепетом ждал, прижав до боли трубку к уху.
