– А я знаю? Немного потрепанная, конечно, и в возрасте. Ему другую откуда взять-то? Но, знаешь, если ей собой подзаняться, пройти курс омоложения там, подтяжки сделать, какие полагается, ну, на швейцарские курорты пару раз заглянуть, то из нее кое-что могло бы еще получиться, для своих лет, конечно.
Чувствительная Наденька от волнения потеряла дар речи и густо покраснела. На этот раз она даже пропустила мимо ушей обидные упоминания недоступных для нее курсов омоложения и дорогих швейцарских курортов, на которые обычно не скупилась в своей речи ее подруга. Но, видя замешательство Нади, Ирина смягчилась:
– Ну, ты так уж не переживай. С тобой она, конечно же, сравниться ни по каким параметрам не может. Я вообще, откровенно говоря, не могу понять, что он в ней нашел. Может, это он потому, что ты его уму-разуму учишь, работу искать заставляешь? В отместку, так сказать? У тебя есть предположения, кто это может быть?
Наденька молча покачала головой.
– Это, конечно, не очень хорошо. Совсем от рук отбился! Мало ли, что в его старую дурную голову придет! Тем более, что, как ты говоришь, квартира на него записана, а от его сбережений копеечных ты, если что, больше половины получить не сможешь, да и то еще поди докажи, что они все при совместной жизни нажиты были. Так что урезонить тебе его, конечно, в любом случае нужно. А то хорош гусь, без денег, а туда же! Шаловливый старикашка какой тебе попался, ты только посмотри! Эх, не повезло тебе, Надежда, с мужем, не повезло! И зачем он тебе такой сдался, ума не приложу? – сочувственно глядя на подругу, в который раз завершила свою речь Ирина. После чего с чувством выполненного долга непринужденно выпорхнула из-за стола и, сославшись на неотложные дела, которых у нее от роду не бывало, унеслась прочь. Ирина не проработала ни дня в своей жизни, а единственная ее дочь давно училась за границей.
Оставшись одна, Надя заказала себе кофе, закурила тонкую длинную сигарету, чего практически никогда не делала, и с полчаса мрачно смотрела прямо перед собой. Потом, придя к каким-то одной ей известным умозаключениям, она расплатилась и двинулась в сторону дома. С мужем она в тот вечер ничего обсуждать не стала.
На следующий день выглянуло солнце, погода наладилась, и они всей семьей отправились на опостылевшую Наденьке дачу, которая когда-то принадлежала родителям Виктора, а теперь перешла по наследству ему и его сестре в равных долях. На даче этой не было элементарных удобств, о чем Наденька даже стыдилась упоминать своим подругам. Стоило ли говорить о том, что Виктор своим наследством ничуть не тяготился и, если бы не протесты жены, то с удовольствием проводил бы на своем участке гораздо больше времени. Наденька же долгие годы надеялась, что ее муж скоро приобретет что-нибудь приличнее, куда можно будет, не стесняясь, пригласить гостей, но этим надеждам, как она теперь с горечью понимала, похоже, не суждено было сбыться. И с этим со всем, конечно же, надо было что-то делать.
