В бога он толком не верил, хотя и крестился уже в зрелом возрасте. Тогда многие по своей сути неверующие крестились в России. Но и к материалистам Виктор Владимирович себя отнести тоже не мог, так как не считал человека ни вершителем своей судьбы, ни венцом мироздания, и всегда предполагал наличие некой высшей силы или высшего разума, недоступных человеческому пониманию.
Виктор Владимирович вообще не был склонен переоценивать духовные проявления жизни. Он полагал, что физиология и, в частности, химические процессы, заложенные в человеке самой природой, если не диктуют поведение любого индивида, то уж, по крайней мере, играют тут одну из ключевых ролей. В частности, гормональная активность, в его понимании, для человека была сравнима с бензином для автомобиля. Как бы ни был совершенен автомобиль, без дозаправки он никуда не мог поехать. По этой аналогии именно гормоны запускали инстинктивные стремления человека жить и размножаться, равно, как и все их сложные, и на поверхностный взгляд совершенно самостоятельные, производные. И Виктор Владимирович исключением не являлся. Но теперь этот некогда могучий источник жизненной силы в нем неумолимо иссякал, унося с собой все желания, равно как и никчемное и бессмысленное стремление человека к вечному пребыванию в этом мире. Создатель и тут позаботился о своих подопечных, в конце пути избавив их от чрезмерных переживаний о ненужном.
В этой связи Виктор Владимирович не раз возвращался к своим детским воспоминаниям. Ребенком, глядя на старых людей, он думал, что те должны испытывать ужас от того, что им осталось мало жить, что они немощны и уже мало на что годны. Теперь же, оставив позади себя большую часть жизни, сам он никаких ярких эмоций вообще и тем более страха по поводу неизбежной кончины не испытывал. Напротив, его душевное состояние скорее можно было охарактеризовать как нарастающее безразличие.
Но вернемся к нашему повествованию, лет на десять назад, когда Виктор Владимирович стал все реже видеться со своим руководством, у которого именно для него теперь почему-то не находилось времени. Многие важные совещания также стали проходить в его отсутствие. И в какой-то момент Виктору Владимировичу стало понятно, что его мнение больше никого не интересует. Такое положение вещей не могло не вызвать у него внутреннего неприятия и даже протеста. Зачем же тогда ему было стараться? И Виктор Владимирович, уже давно и без того не отличавшийся чрезмерным рвением, вовсе стал работать спустя рукава. Поползли слухи о его нерадивости, о том, что ему пора на отдых. Он же, в отместку, с высоты своего опыта только ехидно посмеивался над другими, в частных беседах едко указывая на их ошибки и личные недостатки. Но среда, как водится, платит индивиду той же монетой. И пришла тоскливая пора понижений в должности, которую сменил этап поиска вакантных мест на стороне. Поначалу Виктору Владимировичу помогали старые связи, и он несколько раз умудрился поменять одну организацию на другую. Однако траектория этого движения шла по нисходящей линии, пока его не уволили окончательно и бесповоротно.
